– Почему такая спешка? – спросил Юханссон, хотя уже догадывался о причине.

– Потому что премьер‑министр собирается ввести ее в правительство, – сказал Викландер, – а если учесть, какую степень допуска они запросили, вряд ли она станет заниматься вопросами прав потребителей или социальным страхованием.

«Куда я вляпался, черт меня возьми!» – подумал он.

А Юханссон сформулировал мысль по‑иному. Вот тебе и раз, подумал он. Это уже чересчур. Заместитель премьера… министр по вопросам координации деятельности правительства… может быть, даже внутренних дел или обороны? Не все ли равно, если вспомнить о бомбе, на которой они сидят.

– Никому ни слова. – Он сделал выразительный жест рукой. – Никому. Ни слова. Ясно?

Теперь надо думать, и думать серьезно.

27

Март 2000 года

Итак, дерьмо попало в вентилятор, сформулировал Юханссон после получасового размышления. Старое дерьмо – в новый вентилятор.

Найдя, наконец, эту метафору, он принял три важных решения.

Первым делом Юханссон информировал генерального директора СЭПО о некоторых расхождениях результатов его и Викландера разыскной деятельности с кадровой политикой премьер‑министра. Юханссон прекрасно понимал, что, если он собирается идти дальше, надо запастись зонтиком.

Возможно, мозги у генерального директора были устроены не так замысловато, как у Юханссона, потому что это сообщение его чуть ли не обрадовало, глаза засветились любопытством, и единственное, о чем он попросил, – постоянно держать его, генерального, в курсе дела.

– Само собой, шеф, – сказал Юханссон, который только об этом и мечтал.

Затем он отдал распоряжение всем, кто хоть как‑то соприкасался с материалами персональной проверки Хелены Ловисы Штейн: ни одна запятая, не говоря уже о содержании, смысле и всевозможных толкованиях, не должна покинуть пределы здания. Если кто‑то из Розенбада поинтересуется чем‑то – хотя бы спросит, который час, – немедленно отсылать его к Юханссону.

Мне нужны люди, подумал Юханссон. Не так уж много, но и не мало, причем из лучших. Из тех, кто готов работать без перерыва, пока работа не будет закончена, и к тому же понимает, что начальник вынужден утаивать от них какую‑то информацию, которую они знать не могут и не должны.

– Можешь найти таких ребят? – спросил он Викландера.

– Да, – ответил Викландер. – Уже нашел. Они уже работают.

Третье решение принять было труднее всего, поэтому он отложил его напоследок. Собравшись с духом, он позвонил домой Бергу. К его удивлению, Берг сам взял трубку.

– Мне неудобно тебя беспокоить, – сказал Юханссон, – но нам нужно немедленно увидеться.

– Приезжай.

Голос у Берга был тихий и грустный, однако совсем не удивленный.

Через полчаса Юханссон был на месте.

– Садись. – Берг показал на свободное кресло в своем домашнем кабинете. – Хочешь кофе?

– Только если ты сам будешь пить, – сказал Юханссон.

Берг умирает, подумал он. Никакой скорби он при этом не почувствовал – просто констатировал факт. Держись, старина, мысленно сказал он, обращаясь к себе, а не к Бергу.

– Значит, обойдемся без кофе, – слабо улыбнулся Берг и осторожно уселся на прямой стул с подлокотниками напротив Юханссона. – Чем могу помочь?

– Навести порядок в воспоминаниях об ушедших временах, – ответил Юханссон.