– Я перед совещанием пощелкала немного насчет Штейн, – сообщила она.

Не сидеть же часами и разгибать скрепки в ожидании высокого начальства, подумала Маттеи.

– И что? – поторопил Юханссон.

Ну давай, выкладывай, женщина, подумал он. Судя по выражению лиц, остальные тоже насторожились.

– Вот здесь у меня распечатки… Теодор Тишлер и Хелена Штейн – брат и сестра. Двоюродные, правда. Это тот самый Тишлер, которого опрашивали как свидетеля в деле об убийстве Эрикссона.

– Что?! – На фоне наступившего молчания вопрос Хольт прозвучал неестественно громко. – Тишлер и Штейн – двоюродные брат и сестра?

– Да, – подтвердила Маттеи. – По моим сведениям – да. Мать Штейн – сестра отца Тишлера, то есть его тетка. Выходит, они кузены.

– О господи! – выдохнула Хольт и сцепила пальцы. – «Банда четырех»… Какой же идиоткой надо быть!..

– Извини, – перебил ее Юханссон. – Не будешь ли ты так любезна объяснить, о чем идет речь?

– Забудьте, что я говорила пять минут назад, – простонала Хольт. – Нет, какая идиотка!

– Все равно не понимаю.

– Извини, шеф. – Хольт встала. – Беру свои слова назад. Была в деле Штейн, была! Я сама сидела и любовалась на ее фотографию.

– Хорошо‑хорошо… Объясни же, в чем дело!

– Я не принимала ее в расчет, потому что на снимке ей лет десять, не больше. Но в расследовании она упоминалась…

– «Банда четырех», – выговорил Юханссон с сомнением. – Ты сказала что‑то о банде… Это имеет какое‑нибудь отношение к политике?

Пронеси господи, подумал он. Только не политика!

– Нет, – успокоила его Хольт. – Китайцы здесь ни при чем. Они позаимствовали название из повести Артура Конан Дойля «Знак четырех» – о великом сыщике Шерлоке Холмсе.

– Джонатан Смолл, Магомет Сингх, Абдулла Хан и Дост Акбар, – блеснул познаниями Юханссон. В юности он посвятил сотни часов судьбе и приключениям Шерлока Холмса и даже сейчас многое помнил наизусть.

– Прошу прощения, – сказала Хольт, – теперь я не врубаюсь.

– Плюнь и разотри, – вежливо посоветовал Юханссон. – Это имена четверых героев из повести Конан Дойля. Только я по‑прежнему не соображу…

– Сейчас объясню, – пообещала Хольт.

И объяснила. Она рассказала о фотоальбоме Эрикссона и своем разговоре с Тишлером, говорившем о своей очаровательной кузиночке.

– И все? – спросил Юханссон.

– Все.

– Ну ладно… – У Юханссона отлегло от сердца. – Значит, ей на фотографии десять лет.

– Около десяти, – уточнила Хольт.

– Если Эрикссон бывал на даче у Тишлера, нет ничего странного, что они сфотографировались, – глубокомысленно заявил Юханссон. – К тому же у Тишлера наверняка сотня двоюродных братьев и сестер, и, если я правильно понял, все они бывали на его даче.

– Сотня не сотня, а шестьдесят – это точно, – сказала Маттеи, заглянув в свою папку, – если считать троюродных.

– Ну вот. – Юханссон посмотрел на Хольт. Что еще она преподнесет?

– Не‑е‑т… – покачала головой Хольт.

– Что – «не‑е‑т»? – передразнил ее Юханссон. Она начинала его бесить.

– Штейн вполне могла это сделать, – твердо произнесла Хольт.