– Ну и как, девушки? – спросила Мартинес. Она, как и Лиза Маттеи полчаса назад, внезапно материализовалась в дверном проеме кабинета Хольт. – У нас настоящий девичник. Парни все разбежались по домам – принять на грудь и поглазеть в ящик.

– Мы уже заканчиваем, – сказала Хольт. – Подожди, сейчас узнаешь…

– Не спеши, подруга, – подняла ладони Мартинес. – Я голодна как собака. Давайте закажем какую‑нибудь ерунду вроде той, что мужики трескают во всех полицейских фильмах, фастфуд: гамбургеры, порошковое пюре, пончики… Что скажете?

– Только не пюре! – взмолилась Маттеи. – Чистая отрава. Может, лучше суши? Я стараюсь есть как можно меньше мяса. Могу сбегать за суши.

– Суши… – Мартинес брезгливо оттопырила губу. – Настоящие полицейские разве лопают суши?

– Мы лопаем, – поддержала Маттеи Хольт. – Я тоже хочу суши.

– Ну ладно. – Мартинес пожала плечами. – Суши так суши.

Через полчаса Мартинес вернулась с коробкой суши и бутылками с минеральной водой. Насытившись, они открыли военный совет.

– Думаю, вы попали в десятку, – высказала свое мнение Мартинес, выслушав сначала Хольт, а потом Маттеи. – Во‑первых, связали Штейн и Эрикссона, во‑вторых, надыбали мотив – Штейн вполне могла всадить тесак в Эрикссона. Не думаю, чтобы Юханссон начал гнать волну, когда узнает, до чего вы докопались. – Она широко улыбнулась. – А хотите знать, о чем я думала?

– Йес, – сказала Хольт.

– Хотим, – сказала Маттеи.

– Я проглядела все протоколы криминалистической экспертизы. Ясное дело, что я и не думала о Штейн, я же не знала, что именно в тот день она столкнулась с Эрикссоном, но, пока японец мастерил эти рисовые плевочки, я вспомнила и про нее…

– Так, – выжидательно произнесла Хольт.

– Так, – эхом откликнулась Маттеи.

– Надо же доказывать, что она была у Эрикссона в квартире. Мне кажется, теперь у нас есть шанс. Во‑первых, два отпечатка, неясно чьи. Они могут вполне принадлежать убивцу. Качество, правда, то еще. Один – на мойке в кухне, другой – на внутренней стороне дверцы шкафчика под раковиной.

– Обнадеживает, – сказала Хольт.

Всего не упомнишь, подумала она. И тут же в ее памяти всплыл окровавленный кухонный нож марки «Сабатье» – как будто она видела его вчера.

– А во‑вторых, я все думаю об этом заблеванном полотенце. Можно попробовать выделить ДНК. В то время этого еще не делали.

Хелену Штейн вырвало на полотенце Эрикссона. – подумала Хольт. Она вдруг так живо представила себе всю картину, что ее саму затошнило.

– Если полотенце хранится в морозильнике, – продолжила Мартинес, – такая попытка имеет смысл.

– И полотенце, и отпечатки, надо полагать, хранятся в криминалистическом отделе стокгольмской полиции.

– Мы же можем их позаимствовать, пусть наши эксперты тоже поработают. Кто позвонит Юханссону, чтобы он дал добро?

– Могу я, – сказала Хольт. От перспективы поговорить с начальником она заметно оживилась.

– Завтра, – неуверенно сказала Маттеи. – Уже скоро десять.

– Конечно, не сегодня, – успокоила ее Хольт. – Я хочу как можно скорее добраться домой и завалиться спать.

– И я, – подержала Маттеи. – Я с шести утра на ногах: у меня по пятницам джоггинг – бегаю от болезней.