– Ты врёшь, грязное животное! – Ингрид чуть не выскочила из своего укрытия, чтобы бросить эти обвинения ему в лицо.

– А! Вот и ты моя дорогая! Не бойся, я скоро освобожу тебя из лап этих негодяев! – Барон изобразил праведный гнев, но актёр из него бы не получился, подумал я. – Потерпи немного, вскоре ты окажешься в моих объятьях, а я умею утешать!

Торсон захлопнул обратно своё забрало и глухо рассмеялся. Ингрид, позабыв о том, что является благородной дамой, поливала барона ругательствами, достойными благопристойной монашки. Думаю, такой мужлан как Торсон, мог бы счесть их скорее лёгким флиртом, чем настоящими оскорблениями.

А тем временем оба поединщика скрестили свои мечи. Торсон орудовал своим огромным полуторным мечом с лёгкостью опытной белошвейки, орудующей своей иголкой. Олаф благоразумно избегал столкновений с мелькающей в воздухе смертоносной железякой. И всё же совсем избежать соударений одноручного меча с аналогом вертолётной лопасти не удавалось, тогда многоопытный сотник старался лишь по касательной отбивать оружие своего врага.

Олаф уворачивался, подставлял свой круглый щит и постоянно перемещался, чтобы усложнить врагу задачу. Сотник мастерски контратаковал, его несколько ударов достигли цели, но тяжёлая броня барона не поддалась скользящим и рубящим ударам одноручного меча. Барон ревел как медведь, топал железными сапогами, демонстрируя неутомимую мощь в сочетании со скоростью и ловкостью. Олаф метался в узком коридоре, и я понял, что так не может продолжаться вечно. В определённый момент Торсон смог подловить Олафа.

С ужасным грохотом он врубился своим огромным мечом в щит сотника, тот жалобно треснул. Олаф отчаянно контратаковал, его неустрашимый противник принял удар сотника на свой железный наплечник, а затем внезапно подскочил к сотнику и ударил его своим щитом. Олаф отлетел к стене, но устоял на ногах, тут же прилетел новый удар меча, заставив сотник присесть, меч скользнул по каменной стене, высекая искры, Олаф опять контратаковал, выбросив свою руку на уровне бедра Торсона, в этот момент барон ударил краем своего щита сверху вниз. Послышался жёсткий звонкий удар и хруст.

Олаф закричал от боли и выронил меч. Его рука бессильно повисла вдоль тела, словно плеть. Сотник поспешно отступил, прикрываясь разваливающимся щитом. Новый удар мечом сотник вынужден был принять на свой щит, а на следующий удар у Олафа уже не оставалось времени. Снова прилетело щитом в корпус, сотник с криком отлетел назад и упал, щит почти слетел с руки, лопнула завязка, удерживающая щит на руке, а огромный кусок щита и вовсе валялся в стороне. Наш лидер поплыл и нового удара даже не заметит. Я вскочил со своего места и перебросил тело через баррикаду.

Выигрывая время для рыжего командира гвардейцев, я влетел в бой сразу с двух рук. В одной было пехотное копьё, в другой моя лёгкая и длинная сабля. Саблю мой противник сразу же принял на щит, а копьё попытался отбить мечом. Мой удар оказался быстрее, копьё сильно ткнуло Торсона в плечо и даже немного пролезло под наплечник, после этого по нему скользнул меч. Копьё чуть не вырвало у меня из руки, а барон заревел как раненый зверь. На кончике копья показалась кровь, всё же я умудрился пробить его кольчугу, но рану я нанёс неглубокую. Облачённый в доспехи бронированный монстр сделал два шага назад, и тут до меня дошло, что я вылез драться, что называется с голой пятой точкой против танка. Ни доспехов, ни кольчуги, ни щита. Всё на рефлексах, очередной необдуманный поступок.

Я оглянулся, раненого сотника уже втащили на баррикаду, только пятки сверкнули. Я вернул голову в обычное положение и еле успел краем глаза отметить какое-то движение, реакция не подвела меня, я присел, и над головой прогудела острая «лопасть от мясорубки» под названием меч Торсона.