Изменить размер шрифта - +

– Я собираюсь отдать его на растерзание волкам, – сказал он не без тайного злорадства и сам удивился, какое удовольствие доставили ему эти слова.

Ее глаза широко открылись от изумления.

– Что вы имеете в виду?

– Я собираюсь передать его сотрудникам Корпуса финансовой гвардии. Они будут рады получить выписки из его банковских счетов, купчие на квартиры, которыми он владеет, номера счетов, на которые его жена, – последнее слово он произнес с особенным вкусом, – переводила деньги. И как только они начнут копаться в документах, да если еще гарантируют неприкосновенность каждому, от кого он получал взятки, они его уничтожат.

– Он потеряет работу, – еле выговорила она.

– Он потеряет все, – поправил ее Брунетти и выдавил угрюмую усмешку.

Ошеломленная, сраженная злобой, звучавшей в голосе комиссара, она сгорбилась на стуле.

– Хотите знать, что будет дальше?..

Брунетти все сильнее раздражался от сознания своего бессилия: независимо от того, что случится с даль Карло, он, комиссар венецианской полиции, ничего не сможет сделать ни с этой высокомерной особой, ни с ее братом. Волпато, эти стервятники, останутся на кампо Сан‑Лука, а убийцу Марко никогда не найдут из‑за той лжи, которую пришлось напечатать в газете, чтобы оградить сына Патты от опасности. Понимая, что синьорина Дольфин не несет никакой ответственности за последнее обстоятельство, но все еще испытывая непреодолимое желание предъявить ей счет, он продолжил:

– Газетчики – ребята дошлые, они быстро разберутся что к чему и свяжут воедино смерть Росси и гибель еще двух людей в том же самом доме. Они узнают, что имеется подозреваемый с отметинами от укуса инфицированной жертвы, который не подлежит уголовной ответственности, потому что он официально признан умственно неполноценным, и об участии в этом деле секретарши даль Карло, немолодой женщины, una zitella. – Он сам удивился тому презрению, которое вложил в слова «старая дева». – Una zitella nobile! – Он почти выплюнул последнее слово. – Которая безумно влюблена в своего босса – моложе ее, женатого человека – и которая приходится родной сестрой тому самому умственно неполноценному. Да уж не она ли стоит за убийством Росси?!

Она шарахнулась от него в неподдельном ужасе.

– И тогда журналисты придут к выводу, что даль Карло имеет непосредственное отношение к этим убийствам, и он никогда не отмоется от этого подозрения. И вы, – не аристократично ткнув в нее пальцем, воскликнул он, – вы будете причиной всего этого! Это будет ваш последний подарок главному инженеру даль Карло.

– Вы не можете так поступить, – проскрипела она срывающимся, не слушающимся голосом.

– А я никак поступать и не собираюсь, синьорина. Вы же только что поведали мне, что сделать я ничего не смогу. Но журналисты смогут. Кто знает, где эти ребята добывают свою информацию!.. И когда об этой истории расскажут газеты, вы можете не сомневаться, что люди, которые ее прочитают, поверят всему. А больше всего им понравится сообщение о zitella nobile с ее трогательной преданностью молодому мужчине. – Он перегнулся через стол и почти выкрикнул ей в лицо: – И они попросят подробностей. Они станут их смаковать!

Она, приоткрыв рот, замотала головой. Если бы он ударил ее, она перенесла бы это легче.

– Но вы не должны… вы не можете. Я – Дольфин, – пролепетала она.

Простодушная нелепость ее ответа потрясла Брунетти так, что от неожиданности он рассмеялся. Захохотал, в промежутках между приступами безудержного веселья пытаясь выговорить:

– Я знаю, знаю… Вы – Дольфин… а Дольфины… никогда ничего не делают… за деньги!

Она стоически дождалась, пока он успокоится, – выражение ее лица, покрасневшего, искаженного душевной мукой, довольно быстро отрезвило его.

Быстрый переход