Элен скептически оглядела отливающее синевой вздутие на лице второго помощника и, в поисках подкрепления, обратила взор на Джерри и Зорро, но те, как по команде, дружно отвернулись и уставились в окно. Она со вздохом вернулась к созерцанию пресловутого подбородка – или подбородков, – время от времени что‑то обиженно шепча себе под нос.

– И чтоб я тебя больше не слышал, Элен! – суровым тоном предостерег ее Хорстен и обратился к насупившемуся немцу с целью перевести беседу в другое русло: – Скажите, гepp Бринкер, почему я не вижу с нами других членов экипажа? Неужели ни у кого из них не возникло желания… м‑м, как это у вас называется? Ах да – сойти на берег?

– На этой планете?! Вы шутите, герр профессор! Если наш шкипер отпустит с утра в увольнение десять человек, троих из них к вечеру подстрелят на дуэли, угодить в которую здесь легче, чем заработать синяк под глазом в пьяной драке в какой‑нибудь занюханной дыре типа Шангри‑Ла, а еще четверых засадят в кутузку за диссиденство, хотя вся их вина может состоять лишь в том, что они предпочитают, скажем, ванильное мороженое шоколадному! Уму непостижимо!

Водитель портового лимузина повернул голову и смерил Гельмута Бринкера тяжелым, неприязненным взглядом.

– А вы, часом, не энгелист, синьор? – холодно спросил он.

– Нет‑нет, что вы! – перепугался второй помощник. – Я только пошутил, клянусь Дзеном!

Но водитель продолжал смотреть на него в упор.

– Быть может, вам не нравится Фьоренца? – не отставал он, бросив быстрый взгляд на дорогу и чуть вывернув руль. – Или вы думаете, что можете безнаказанно оскорблять родную планету в моем присутствии? Или вы полагаете, что у такого ничтожества, как я, не хватит духу вызвать обидчика?

– Помоги мне, Святой Предел! – пробормотал Бринкер сквозь зубы. – Если мне продырявят шкуру в каком‑нибудь дурацком поединке, шкипер точно башку оторвет! – Он просительно заглянул в глаза фьорентийцу: – Послушайте, дружище, мне очень жаль, что так вышло. Приношу вам свои извинения. Я обожаю вашу планету, просто вы меня неправильно поняли.

Удовлетворенный шофер начал было поворачиваться обратно, как вдруг Джерри громко расхохотался. Физиономия фьорентийца мгновенно превратилась в непроницаемую маску.

– На чей счет изволите веселиться, синьор? – осведомился он с угрожающим спокойствием.

Но Элен была начеку.

– Эй, хватит вертеться туда‑сюда, – возмутилась она, грозя водителю пальчиком. – Что вы все болтаете и совсем не смотрите на дорогу? Мне и так страшно, потому что я раньше никогда не ездила в таких машинах, а тут еще вы все время кричите, злитесь и пугаете меня! Мне здесь не нравится. Я… я папе пожалуюсь! – зловеще пообещала она и насупилась.

– Успокойся, Элен, – сказал Хорстен.

– Хочу домо‑о‑ой! – визгливо заголосила девочка.

Водитель втянул голову в плечи и вцепился в баранку, глядя прямо перед собой. Пытаясь разрядить напряжение, Хуарес задал фьорентийцу вопрос, которого, как вскоре выяснилось, задавать не следовало:

– Что такое энгелист?

– Да откуда вы прилетели, если даже этого не знаете?! – возмутился шофер и добавил, не замечая противоречия в собственных словах: – У вас там, поди, в правительстве сплошь одни энгелисты сидят!

– Я родом с Вакамундо, – кротко ответил Зорро, – и в жизни не встречал ни одного энгелиста или как вы их называете. Так что же такое энгелист?

Аэромобиль уже приближался к административному зданию, но водитель не торопился с ответом, внимательно изучая невинную физиономию пассажира.