– Веди себя прилично, дочка! – одернул ее Хор‑стен.

Стоило Элен раскрыть рот, как караульный офицер немедленно зажмурился. А господин лейтенант сморщился, словно от зубной боли, и поспешно объявил:

– Все свободны. Можете проследовать на досмотр.

Гельмут Бринкер перевел дух. На этом этапе его обязанности заканчивались. Он тепло пожал руки всем, включая Джерри Родса, погладил по головке Элен – правда, очень осторожно, как будто опасаясь, что та может его укусить, – и устремился на выход, к ожидающему аэромобилю.

Ведя Элен за руку, Зорро слегка наклонил голову и проворчал вполголоса:

– По‑моему, ты переигрываешь, детка!

Элен злобно покосилась на «кавалера» и ответила в той же манере:

– А по‑моему, за последние четверть часа я предотвратила минимум две дуэли! Но если вы, трое дуболомов, не прекратите разевать пасть не по делу, сомневаюсь, что хотя бы один сумеет добраться до гостиницы с непродырявленной шкурой.

Хуарес хмыкнул, но возражать не решился.

Караульный провел их для досмотра в соседнее помещение, куда роботы‑грузчики уже успели перенести личный багаж пассажиров. Как только они вошли, трое служащих во главе с таможенным инспектором принялись открывать сумки и чемоданы.

– Эй, поаккуратней там, пожалуйста, – запротестовал Джерри, заметив, с какой небрежностью обращаются таможенники с его роскошным гардеробом.

Инспектор, держа в руке сопроводительные документы, подозрительно покосился на Родса.

– Вы что‑нибудь скрываете? – спросил он.

– Я? – удивился Джерри.

– Вы готовы дать клятву, что не провозите энгелистскую пропаганду ни в вашем багаже, ни на вашей персоне?

– Пропаганда? – непонимающе повторил Родс.

– Устаревший и полузабытый термин, изначально обозначавший распространение идей и принципов, разделяемых членами той или иной организации, – любезно пояснил доктор Хорстен. – Позднее, однако, приобрел сомнительный оттенок и сделался едва ли не синонимом политической лжи и политиканства.

Таможенник окинул ученого ледяным взглядом.

– Вся энгелистская пропаганда – ложь от начала и до конца, – заявил он. – Уж не пытаетесь ли вы утверждать обратное, синьор?

– Как я могу что‑то утверждать, если ни разу с ней не сталкивался?

– Вы уклоняетесь от ответа, синьор. Вы согласны с тем, что все труды энгелистов насквозь лживы, или у вас на этот счет иное мнение?

– Мне надо в туале‑е‑ет! – внезапно расхныкалась Элен, дергая «отца» за рукав.

Хорстен беспомощно оглянулся на инспектора. Тот коротко кивнул.

– Сюда, прошу вас, – сказал со вздохом караульный офицер.

Доктор ухватил Элен за руку и повел вслед за фьорентийцем к двери в дальнем углу комнаты. Таможенник проводил их взглядом и вернулся к исполнению своих обязанностей. Несколько минут спустя он озадаченно вертел в руках странную коробку, похожую на гипертрофированную шляпную картонку. Разобравшись наконец с механизмом замка, он собирался открыть ее, как вдруг прямо у него за спиной раздался пронзительный детский вопль:

– Не тронь мою куклу! Не тро‑о‑онь!

Инспектор вздрогнул и инстинктивно сжался от шарахнувших по ушам децибел, а подбежавшая Элен молниеносно выхватила коробку у него из‑под носа и крепко прижала к груди. Таможенник укоризненно посмотрел на Дорна Хорстена; тот, в свою очередь, смущенно развел руками:

– Девочка очень устала…

– Весь багаж должен быть досмотрен, синьор, – безапелляционно заявил инспектор.

Элен демонстративно повернулась к ним спиной, плюхнулась на пол и зажала драгоценную коробку между ног.