– Твой Ваня мне очень понравился, – вот и все, что сказала она на прощанье перед тем, как подняться на подножку поезда.

– Мне тоже он очень нравится, – и Дуня крепко обняла свою маму.

А тридцать первого с самого утра началась предпраздничная кутерьма.

В телевизоре Ипполит Георгиевич сетовал на то, что мужчины перестали лазить в окна к любимым женщинам. Маленькая полуметровая елочка мигала огоньками, блестела конфетами и глянцем крошечных фотографий. Дизайн елки целиком и полностью принадлежал хозяйке квартиры. Сама хозяйка в бриджах и рубашке в клетку виши торопливо застегнула пуговицу и шлепнула Тобольцева по рукам. И то и другое она делала за последние три часа, посвященные приготовлению праздничного ужина, несколько раз. Ваня ничуть не расстроенно вздохнул и заглянул в холодильник – проведать вино.

– У меня все готово, – раздался за спиной голос Дуни. – Без пяти одиннадцать. Может быть, сядем за стол?

Обернулся Иван уже с бутылкой в руках. И правда, пора за стол. Пахнет на всю квартиру, ладонь леденит узкое горлышко, а рядом женщина – в бриджах и рубашке, на которой она так и не застегнула до конца пуговицу, теплая, домашняя, без алой помады и идеальных стрелок, пахнущая каплей духов и мандаринами. Только его на сегодняшнюю ночь. Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза. Впереди был вкусный ужин, холодное и терпкое вино, поцелуй под бой курантов, первые взаимные новогодние поздравления и подарки. И ночь. Новогодняя ночь только для них двоих. И, полные этим предвкушением, они шагнули с кухни, взявшись за руки.

Звонок в дверь раздался спустя ровно пять минут после того, как Иван и Дуня сели за стол.

– Ты ждешь кого-то? – они обменялись удивленными взглядами.

– Нет, – Ваня покачал головой. – Может, сосед? Соль кончилась или масло.

В дверях стоял сияющей новогодней елкой Ростислав Игоревич Ракитянский собственной персоной. С бутылкой шампанского в руках.

– Сгинь! – Иван попытался захлопнуть дверь, но не на того напал. Рося шустро вставил ногу в дверной проем и завопил, как утопающий:

– Дуня, пусти меня!!!

Дуняша выглянула из-за Ваниного плеча.

– Ваня, ты уверен, что заказывал Деда Мороза, а не Ростислава Игоревича?

– Я как раз от Деда Мороза! – нагло заявил Рося, шагая через порог и держа перед собой шампанское, как щит. Тобольцеву осталось только отступить в сторону и закатить глаза.

– А мандарины? – Дуня с улыбкой разглядывала нежданного гостя.

– Полные карманы ма… ндарин! – Рося жестом фокусника добыл из-за пазухи тюльпан. И имел наглость подарить Дуне не только цветок, но и поцелуй в щеку.

– С наступающим, хозяева! Не помешал?

Ответом ему было Ванино «Помешал!» и Дунино «Давай пальто, Слава».

План встретить Новый год вдвоем с треском провалился. Но почему-то сердиться на Росю у Вани не получалось. Может быть, потому, что где-то в глубине души Иван понимал, почему Ракета сейчас здесь, у них с Дуней дома, а не с очередной куклой в ресторане. Потому что этот этап в их жизни кончался. Первый перешел в другое измерение Тин. Где-то на половине пути был сам Иван. Ракете было скучно и одиноко оставаться там одному – в уже уходящей реальности разгульной молодости. И хочется в общество дорогих и близких людей. А еще у его друга сложились очень теплые отношения с Дуней, и иногда это немного удивляло Ивана. Он не знал, что в один августовский вечер именно Рося заботливо вывел Дуню с танцпола и помог ей прийти в себя, а Дуня навсегда запомнила этот поступок.