Рай, да и только.

Никаких дорог, портящих экологию. Если надо было сходить в гости или изведать свежих лилипутов — нинзя в элитном баре существовали прыжковые лифты. Что касается Портала, то груз в таком случае доставлялся на технический ярус дома дежурного олигарха, а тот уже по своему усмотрению поступал, как ему заблагорассудится. Или брал себе, или тем же прыжковым лифтом отправлял на центральный склад, где их вносили в специальный каталог. На этом утомительное дежурство считалось законченным. Кто не хотел дежурить, тот не дежурил вовсе.

Обычно апатия наступала ближе к роковому рубежу в тысячу лет.

Сопренко вышел из комнаты и ступил на лестницу, крытую персидским ковром прошлого века. Можно было купить и более древние образцы, но за качество никто не ручался. Старая вещь могла иметь тщательно отреставрированные дыры.

Лестница под его весом пришла в движение, утапливаясь в полу, и олигарх плавно опустился в нижний зал. Сквозь прозрачный пол просматривалась инфраструктура гарема, занимавшего несколько полновесных ярусов. На прямой видимости находились полтораста самцов и самок, некоторые вяло занимались однополым сексом, в силу того, что разнополый в гаремах был официально запрещен, и провинившихся отправляли в яму.

— Гули-гули! — Сопренко постучал по полу когтями, специально выращенных на одной из многочисленных ног.

Гаремники отвлеклись и изобразили радость. Сопренко озабоченно оглядел питомцев на предмет того, все ли ответили. Он прошел несколько залов, повсюду вызывая взрывы энтузиазма под своими ногами.

Еще одна лестница спустила его в гараж со стоящим грузовиком, из-за которого вышел оператор с ошейником на шее и бланком на жестком каркасе.

— Надо расписаться.

— Пошел к черту!

— Слушаюсь.

Сопренко обошел грузовик и остановился перед прозрачным пеналом, в котором плавало обнаженное женское тело. Хороша, бесовка, свежатинка. Он сделал жест, и мимо него пробежали и споро полезли на борт еще четыре оператора с ошейниками.

Они быстро слили соус в специальный раструб и обтерли женщину вафельными полотенцами.

Сопренко показалось, что они делают это чересчур тщательно. Не прелюбодеяние ли это, но тут самка сладострастно застонала, просыпаясь и почувствовав прикосновения в эрогенных зонах, так что Сопренко простил их невинные шалости.

Он был добрым олигархом. Гхер бы сразу заказал провинившихся к обеду.

Сопренко щелкнул пальцами одной из рук, в нее тотчас сунули букет не менее чем из сотни живых цветов с искусственно усиленным ароматом. Он сам любил такие, чтоб продирало до аллергии.

Театрально отставив в сторону крайнюю ногу, Сопренко нараспев продекламировал своими лучшими голосовыми связками, решив сразить самку наповал:

— От имени высших организмов приветствую тебя, женщина, в бескрайних полях прекрасного Оазиса. Здесь тебя ждет только счастье. Со мной ты проведешь лучшие минуты своего существования. Ты узнаешь, что ничего не знала доселе об оргазме, об этом мне твердят все обитатели моего гарема. Уж я знаю толк в женских прелестях.

Самка открыла глаза, поймала в поле зрения распевающего дифирамбы олигарха, после чего глаза ее раскрылись широко, как только можно. Что-то говорило Сопренко, что это не тот эффект, на который он мог рассчитывать. Рано он прогнал операторов, должнущих объяснить слабой женщине, как положено вести себя с высшим организмом.

Больше всего Полину поразили не выдающихся размеров причиндалы олигарха, находящихся в постоянной эрекции, а то, что многие дублирующие внутренние органы находились снаружи. Например, все три сердца олигарха крепились в мышечных седлах поверх грудины. На боку периодически пульсировало легкое, огромное и прозрачное на просвет.

— Не тушуйся, дитя мое. Иди к папочке, — Сопренко потянулся к ней своей самой длинной рукой, и Полина завизжала на грани ультразвука.