— Стреляй! Чего застыла?

Девушка замотала головой:

— Я не могу стрелять в людей!

Бен выматерился. Если бы он знал, что это чистюли не способны на тривиальное насилие, можно было давно свалить, не давая загнать себя в угол. А теперь он находился в глубоком цейтноте. Он высунул руку через решетку и потребовал оружие.

Полина дождалась от престарелого босса благословляющего кивка и передала ему пистолет, оказавшийся неожиданно тяжелым. На стволе вместо обычно маркировки и названия фирмы выгравировано «паузер». Собачка предохранителя имела три положения. Бен прикинул, что крайнее положение означает автоматический огонь, и перекинул собачку.

Высадив в пристрой остатки обоймы, стрелявший высунул голову, но, увидев выцеливавшего Бена, юркнул обратно. Бен выстрелил больше для острастки. Выстрел паузера получился насколько невыразительным в акустическом отношении, настолько эффективным. Заряд рашпилем прошелся по краю подоконника, оставив рваную борозду, и влип в стену рядом с калиткой. С противоположной стороны взвилось облако кирпичной крошки и алые брызги. Тотчас раздался крик:

— Шеф, они Осю завалили!

В ответ бандиты обрушили шквал огня. Люди в сторожке распластались на полу, Бен успел спросить, что это было, и даже получить ответ: сенсорный заряд.

— Умные вы, ешь вашу меть! — недовольно констатировал он.

Когда бандиты бросились перезаряжать опустошенные магазины, он отомкнул решетку.

Оттолкнув его, наружу бросился Кривоногов, и он еле успел огреть его рукояткой паузера. Стараясь не замечать укоризненный взгляды обеих девушек, он спросил:

— Надо убираться отсюда! Где находится Ход?

— В подвале фирмы! На уровне ОПП, только надо пройти метров сто! — прокричала девушка, не сразу уразумев, что проделывает это в наступившей тишине.

Борман оглядел оставшихся людей. Исключая Осю с дырой в полчерепа, остальные не имели даже царапины. Атмосфера после прекращения пальбы была настолько мирной, что из ближайшего забора вышел и уселся кот.

— Композитор, сдавайся! Верни деньги, тебя никто не тронет! — пообещал Борман, а Свистуну велел, когда Шуберт высунется, шлепнуть его.

Едва в пристройке кто-то пошевелился, как Свистун опустошил туда обойму.

— Принесите мне этого ублюдка! — самодовольно произнес Борман.

В ответ тявкнул паузер. Заряд прошил насквозь три препятствия: забор, ногу Гунявого, машину и медленно угас у самых ног опешившего от ужаса кота. Если в заборе и машине пуля оставила лишь чисто косметические следы в виде наплыва вещества темно зеленого цвета, то нога Гунявого ниже колена перестала существовать, а сам он умер прежде, чем успел заорать.

Бормана взяла ярость. Достав из багажника пулемет калибра 17, 62, он выставил его на сошки поверх кабины и стал садить очередь поверх забора. От пристроя полетело кирпичное крошево, и ответный огонь прекратился.

— Долго нам не продержаться, надо уходить! — перекричал Бен шум стрельбы.

Помещение полнилось пылью и дымом. Очереди шли выше, но успели поджечь что-то на чердаке.

— Куда ты поставила фургон? — спросил Бен у Полины.

— Машина за домом. Но как мы выйдем?

— Используем прикрытие.

Они не поняли. Тогда он указал им на труп Ерепова, продолжавший лежать с открытыми глазами. Девушки посмотрели с ужасом.

— Так нельзя обращаться с покойниками!

— А с живыми можно? — резонно возразил Бен.

Он распределил обязанности. Вере с «женихом» выпало тащить бабушку, Полина естественно не рассталась бы с Желько. Им повезло, что оба не страдали избытком веса. Бену выпало самое трудное: нести Ерепова и по возможности стрелять.