К нему подошел мужчина в сером пиджаке, весь выцветший и глаза белесые. Сунул удостоверение.

— Майор Вагнецов. Что это вы так девицу рассматриваете? Если бы красавица была в сознании, она бы смутилась.

— Сомневаюсь. А что здесь случилось?

— Факт как говорится налицо, — майор указал на поваленную статую, и Бен с ожившими волосами на голове понял, что это труп.

Вернее, волосы, конечно, не зашевелились, но было полное ощущение, что прическа отделилась от головы и существует отдельно. Мертвец был густо припорошен белой цементной пылью, даже открытый рот был белым. Бен почувствовал дурноту.

— Я, пожалуй, отнесу девушку в комнату. Здесь должен быть диван.

С чего он решил, что здесь должен быть диван, Бен и сам не знал. Ему надо было побыстрее скрыться с посторонних глаз, чтобы самому не загреметь в обморок вслед за девушкой. Он направился вдоль коридора, толкая подряд все двери и ища незапертую. Майор провожал его действия долгим взглядом.

Вскоре он наткнулся на небольшую контору и, так как дивана не обнаружилось, положил девушку на стол. Казалось, она спала. Спящая царевна. Однако тревожно, что она длительное время оставалась без сознания. Мысли угасла где-то на периферии внимания, и Бен заторопился обратно к оперативникам — он мог пропустить важную информацию.

Вагнецов разговаривал с подоспевшими медиками.

— Никогда не встречал такое странное трупное окоченение. Говорят, покойного видели два часа назад живого и здорового.

— Это не окоченение, скорее мышечный спазм, — возразил врач. — Нечто вроде мгновенного столбняка. Такое иногда бывает при инфарктах, вызванных сильным стрессом — испугом, истерией, скандалом. Точнее покажет вскрытие.

— Товарищ майор, — к Вагнецову подошел один из его подчиненных и, указав на стоявших чуть поодаль двух парней, сказал. — Эти молодые люди говорят, что десять минут назад проходили по коридору и трупа здесь не было.

— Значит, кто-то прошел после них. Кстати, установили имя убитого?

— На халате обнаружен бейджик на имя некоего Краюшкина.

Бен не смог сдержать возглас.

— Вы его знали? — Вагнецов вперил в него тяжелый взгляд бесцветных глаз, даже глаза его были казенными на вид, как и его пиджак и запах, от него пахло тюрьмой, ваксой.

— Он из отдела кадров. Устраивал меня на работу.

— Кстати, почему вы в таком виде? — майор указал на его заляпанные грязью брюки и рукава пиджака. — Испачкались, когда тащили труп? Где вы были в 17 часов?

Бен задохнулся от возмущения.

— Как вы смеете делать такие предположения? О том, откуда взялась грязь, можете спросить у своего водителя, он окатил меня в арке с ног до головы.

— Мы это проверим. Если это даже так, странно, что вы разгуливаете в такую погоду в пиджаке. Не июль месяц. Куда вы ходили?

— Это не ваше дело!

— Но вполне может перерасти в ваше.

— Вы что думаете, я виноват в убийстве? — задохнулся Бен. — Меня можно обвинить во многих грехах, но я не убивал.

— Даже так. Во многих грехах говорите, — сощурился майор, и Бен пожалел о сказанном, этим ментам только дай зацепку, дальше они не отцепятся.

Неизвестно, чем бы закончилась перепалка, но тут майора отозвали.

— Товарищ Вагнецов, след!

Майор решительно шагнул к говорившему, и Бен, стараясь не шуметь, протрусил следом.

— Вокруг трупа следов нет, но стали сдвигать труп и, пожалуйста, — пояснил оперативник.

Труп Краюшкина плоский и короткий лежал на боку, а прямо за его плечом на полу просматривался четкий след маленького тупоносого ботинка.