И во сне он пришел к горячему источнику у подножия Горы-Предка. Всевозможные создания, от снежных зайцев до копытней, мирно паслись на зеленой траве. Как всегда, когда Дрек’Тар смотрел на могучую вершину, он видел лицо Горы-Предка, – такое древнее, что и представить себе невозможно. До сих пор выражение на этом лице было суровым, но благожелательным; сдержанным, но добрым.

Сейчас каменное лицо Горы-Предка исказила гримаса, а рот его был открыт в беззвучном вопле. Дрек’Тар в ужасе смотрел на него, в то время как из ступней шамана росли уродливые черные корни, приковавшие его к земле, а потом он увидел, как в уголке глаза Горы-Предка собирается слеза. Она была не прозрачной, как вода, – колоссальная красная капля потекла по каменному лицу. Она текла и росла, превращаясь в ручей, в поток, в реку крови.

Густая, ярко-алая кровавая слеза падала в озеро и превращала его в бурлящий красный котел. Животные, которые только что спокойно паслись, издавали крики боли. Их тела превратились в отвратительный серый пепел, ненадолго покрывший источник грязным покрывалом, которое жадно поглощал красный котел.

Дрек’Тар услышал ужасный шум и понял, что это его собственный страдальческий вопль. Он посмотрел на свою коричневую кожу, потом заглянул глубже, мимо мышц и костей, увидел вены, пронизывающие каждую часть его тела. В них текла уже не кровь, а огонь, – белый, желтый и оранжевый.

Крики шамана, резкие и яростные, раздирающие горло, не смолкали, пока он не открыл глаза и не увидел темноту.

– Проснись, Дрек’Тар! – Голос был спокойным, знакомым – голос Палкара. Несколько мгновений шаман не понимал, почему он ничего не видит, и подумал, что кровавые слезы Горы-Предка каким-то образом выжгли ему глаза, но потом вспомнил о лишившем его зрения волке.

Он сел, лихорадочно нашарил руку Палкара и крепко сжал ее.

– Приведи Дуротана, – прохрипел он. – Скорее!

Вождь сжал мечущиеся руки слепца, остановил их и постарался говорить спокойно:

– Дрек’Тар, это я, Дуротан, – сказал он. – Переведи дух, старый друг, и расскажи мне, что ты видел.

Дуротан привел с собой Гейю, и они с растущей озабоченностью слушали слова, льющиеся изо рта шамана подобно той странной, кровавой реке, которая по описанию Дрек’Тара текла по скалистому лицу Горы-Предка. Дуротан ничего не понял в этих образах, но холод пронзил его до костей.

– Как ты думаешь, что это значит? – спросила Гейя.

Дрек’Тар покачал головой. Как заметил Дуротан, он все еще дрожал.

– Это предостережение. По крайней мере, это понятно. Предостережение насчет весны!

– Но мы все думали, что неожиданно появившееся горячее озеро – это добрый знак, – сказал Дуротан. Его густые брови сдвинулись в тревожном недоумении.

– Если раньше это и был добрый знак, то теперь там лишь кровь и пепел, и нас окружает смерть, – возразил Дрек’Тар. Он поднял к Дуротану свое слепое лицо. – Клан должен уйти, пока еще не поздно!

– Уйти? – Гейя уставилась на него. – Мы не можем уйти! Хребет Ледяного Огня был нашим домом столько времени, сколько мы называем себя Северными Волками! Сами Духи подарили нам Каменный трон.