Тот глянул на него, на хранящего внимательное и тоже угрюмое молчание Мадера, окинул взглядом собравшихся и определил.

– Я попрошу вас, господа Сандерс и Маддер, расквартировать Миссию в свободных помещениях судна. И вообще – определиться с точки зрения наших запасов пиши и ресурсов жизнеобеспечения. Вам с этим поможет мистер Раусхорн – как только мы пристроим нашего гостеприимного э‑э хозяина в помещение с запорами покрепче. Чуть попозже мы с ним побеседуем не столь э‑э конспективно. Затем собираемся здесь – в кают‑компании – и распределяем обязанности. Необходимо будет прочесать корабль на предмет спрятанных деталей от передатчика или как‑то отремонтировать его, установить дежурство в рубке и на кухне. И пусть еще кто‑нибудь непрерывно сражается с этим – со Шпили. Рано или поздно – он сдастся.

Русти вздохнул. С сомнением и надеждой.

* * *

Собрались все часа через два. Лемье был до крайности озабочен – Марго наотрез отказывалась принимать корабельную пищу и с трудом пережила вселение в выделенный для Жана бокс. Когда же он в процессе уборки вытянул какими‑то идиотами оставленный под доставшейся ему противоперегрузочной лежанкой ящик с разнокалиберными шарикоподшипниками – таскают же разные чудаки в Космос такую вот ерунду, – с Марго началась настоящая кошачья истерика, унять которую не смогло и невиданное количество валерьянки из корабельного медбокса. Обеим женщинам хлопоты по уборке и возня с кошкой пошли на пользу – мирские заботы вытеснили из их сознания трансцедентальный ужас перед одиночеством в бездне Космоса. Оба профессора – и Сандерс, и Маддер – были невозмутимо спокойны. За карты – в наказание за грехи – был посажен Русти.

Впрочем, удача не шла ему сегодня. Если честно говорить, то он почти не смотрел на выпадавший ему при сдаче расклад и только морщился в ответ на плоские шутки и прибауточки, на которые был горазд Шпили. У боцмана голова болела о своем.

Мигрень эта началась, когда он снял с умолкшего теперь на неопределенное время принтера последнюю осмысленную распечатку, сделанную уже где‑то перед самым абордажем «Констеллейшн», – текущий отчет по состоянию бортовых систем «Леди».

«Как только Русти прочел ту цидульку и вник в ее смысл – рассказывал Хенки, – так он аж позеленел весь и даже как бы пупырышками пошел – что твой корнишон. Потом сорвал проклятую бумагу с каретки и в карман поскорей засунул – озираясь, чтоб не увидел кто… И из‑за того, что прочитал он в бумажке этой у него карты, что называется, из рук валились. Благо что они были на экране…»

– Да… – заключил подошедший к «рабочему месту» боцмана сзади док Сандерс. – Я вижу, ваше же, так сказать, порождение на вас действует крайне деморализующе… Вы напрасно пытаетесь крыть бубновый валет шестеркой крестей…

– Это еще посмотрим – кто тут «порождение», – скептически заметил Шпилли с экрана. – И вообще – сгинь и не подсказывай тут, старый козел…

– С бубей ходить надо, – тут же посоветовала заинтересовавшаяся партией миссис Шарбогард.

– Господи, с каких бубей! – возмутился случившийся тут как тут Лемье. – У него же – одна мелочь. Тем более что козыри у вас – червы…

– А еще раз подсказки будут – колодой по носу, – угрюмо предупредил Шпилли. – И «винт» – на хрен!..

– Мне кажется, вас надо подменить, – вздохнул док Сандерс. – По‑моему, Ник с трудом подавляет зуд в кончиках пальцев…

Эта его реплика вызвала в рядах Миссии легкое оживление. Дело было связано, видимо, с каким‑то неизвестным Русти комическим обстоятельством.