Через десять дней пришел он.
Глава 25
Он не врывался в квартиру. Он терпеливо ждал, один Бог знает, сколько времени, возле дома. Целыми днями, как она поняла.
– Эстер. – Он произнес это едва слышно. Но эпизод с Десметом по крайней мере заставил ее выйти из оцепенения. Ей не надо было изображать из себя краснеющую от смущения домашнюю хозяйку. Она могла спокойно смотреть на него, спокойно, по человечески, общаться не цепенея и не открывая и закрывая судорожно рот, как подцепленная багром рыба.
– Тебе не следовало приходить сюда.
– Я знаю. Но я должен был. Ты понимаешь?
– Да. Но не здесь. Я встречусь с тобой… через час. Хотя нет… вечером. В девять вечера. – Джозеф будет занят, то ли стоять на карауле, то ли в пожарном пикете или еще где то.
– Я был очень послушным, – сообщил Лафорэ со своей заученной улыбкой. – Хорошо воспитанным мальчиком и уступчивым, поддающимся внушению мужчиной.
Он продолжал говорить все так же медленно и тихо. Казалось, он забыл о том, что Десмет стоит в другом конце маленького бара, неподвижный и грозный, и с неприятной отрешенностью пьет виски.
– Где вы встретились с ней? – спокойно перебил его Ван дер Вальк.
– В вокзальном буфете. Идеальное место, не правда ли? Случись какая нибудь бурная сцена – никто бы и не заметил.
Никаких бурных сцен не было. Эстер уже однажды сорвалась, но больше она этого не допустит.
Она говорила холодно; о себе – жестко. Но голос ее был мягким.
– Я старалась что то сделать. Я старалась дать человеческому существу счастье. Я предполагала, что это может не получиться, но хотела попытаться. Наверное, мои попытки могут показаться смешными и даже жалкими. Ты не видел моего дома и не увидишь. Это отвратительная маленькая муниципальная квартирка. Ты не видел моего мужа и не увидишь, потому что я убью каждого, кто попытается втянуть его в мои грязные истории. Я убью его, как убила бы таракана, с такой же легкостью. Мой муж – тихий работящий человек. Люди не особенно высокого мнения о нем. Он и сам о себе не особенно высокого мнения. Но он стоит нас всех, вместе взятых. Я не люблю его, но сяду ради него в тюрьму, а если понадобится – то и своей жизнью пожертвую ради него. Тебе этого не понять. Потому что однажды я бы села в тюрьму за тебя и жизнь бы отдала за тебя, а ты считал, что так и должно быть, потому что я тебя любила.
Ты даже не удивишься, услышав, что я все еще продолжаю тебя любить. Тебе кажется это само собой разумеющимся. Так и должно быть. «Эстер предана мне все эти годы, я ее мужчина».
Так что я прошу тебя уехать. Хоть раз в жизни поступись чем то. Ты способен на такой шаг? Я не собираюсь видеть тебя снова, и не убегу с тобой, и не стану тайно спать с тобой или делать что то другое, как бы мне этого ни хотелось. Я растила твою дочь и пытаюсь воспитать ее так, чтобы ты мог ею гордиться, но видеться тебе с ней тоже не позволю. Хотя я могла бы быть с тобой очень счастлива.
Понимаешь, ты живешь, убежденный, что все смотрят на тебя. Что над тобой тяготеет проклятие только потому, что однажды тебя подвели нервы. Это чистый эгоизм, разве ты не видишь? Каждый человек не настолько важен. Ты продолжаешь ползать вокруг, думая, что делаешь это смиренно, и только возвеличиваешь себя этим. Все эти годы ты порицал себя за то, что не был таким, как Хервет. Ты помнишь его?
Конечно, он помнил. Никто не забыл этого молодого капитана танкиста с бледным, тонким лицом студента, который сражался притом, что обе его руки были в гипсе, который воевал до последнего дня и умер во время похода на вьетнамские лагеря.
– Романтик. – Эстер произнесла это слово с насмешливой горечью. – От тебя ждали, что ты будешь таким же, как Гюрэн, который потерял обе ноги и предпочел застрелиться, а не подвергать риску жизнь своих людей, которые, как он знал, придут за ним. |