|
Госпожа Бове с порога молельни доложила о кардинале Мазарини. Ребенок приподнялся на одно колено, нахмурил брови и спросил у матери: - Почему он входит, не испросив аудиенции? Анна слегка покраснела. - В такое трудное время, как теперь, - сказала она, - нужно, чтобы первый министр мог в любой час докладывать королеве обо всем, что творится, не возбуждая любопытства и пересудов придворных. - Но Ришелье, кажется, так не входил, - настаивал ребенок. - Как вы можете знать, что делал Ришелье? Вы были тогда совсем маленьким, вы не можете этого помнить. - Я и не помню, но я спрашивал других, и мне так сказали. - А кто вам это сказал? - спросила Анна с плохо скрытым неудовольствием. - Кто? Я знаю, что не надо никогда называть тех, кто отвечает на мои расспросы, - ответил ребенок, - не то мне никто больше ничего не скажет. В эту минуту вошел Мазарини. Король встал, захлопнул книгу и, положив ее на стол, продолжал стоять, чтобы заставить стоять и кардинала. Мазарини зорко наблюдал эту сцену, пытаясь на основании ее разгадать предшествующую. Он почтительно склонился перед королевой и отвесил королю низкий поклон, на который тот ответил довольно небрежным кивком головы. Но взгляд матери упрекнул его за это проявление ненависти, которою Людовик XIV с детства проникся к кардиналу, и, в ответ на приветствие министра, он заставил себя улыбнуться. Анна Австрийская старалась прочесть в лице Мазарини причину его непредвиденного посещения; обычно кардинал приходил к ней, лишь когда она оставалась одна. Министр сделал едва заметный знак головой. Королева обратилась к г-же Бове. - Королю пора спать, - сказала она. - Позовите Ла Порта. Королева уже раза два или три напоминала маленькому Людовику, что ему время уходить, но ребенок ласково просил позволения остаться еще. На этот раз он ничего не сказал, только закусил губу и побледнел. Через минуту вошел Ла Порт. Ребенок пошел прямо к нему, не поцеловав матери. - Послушайте, Луи, почему вы не простились со мной? - спросила Анна. - Я думал, что вы на меня рассердились, ваше величество: вы меня прогоняете. - Я не гоню вас, но у вас только что кончилась ветряная оспа, вы еще не совсем оправились, и я боюсь, что вам трудно засиживаться поздно. - Не боялись же вы, что мне будет трудно сегодня идти в парламент и подписывать эти злосчастные указы, которыми народ так недоволен. - Государь, - сказал Ла Порт, чтобы переменить разговор, - кому прикажете передать подсвечник? - Кому хочешь, Ла Порт, лишь бы не Манчини, - ответил ребенок громко. |
