|
- Все спрашивают друг у друга: где кардинал? Что сталось с министром? Куда исчез любимец королевы? Как ищут монсеньера по всем углам и закоулкам! Какие идут толки! Как должна ликовать Фронда, если она узнала уже об исчезновении Мазарини! - Это ужасно! - прошептал Мазарини. - Так подпишите договор, монсеньер, - сказал Арамис. - Но если я подпишу, а королева его не утвердит? - Я беру на себя отправиться к ее величеству, - сказал д'Артаньян, - и получить ее подпись. - Берегитесь, - сказал Мазарини, - вы можете не встретить в Сен-Жермене того приема, какого считаете себя вправе ожидать. - Пустяки! - сказал д'Артаньян. - Я устрою так, что мне будут рады; я знаю средство. - Какое? - Я отвезу ее величеству письмо, в котором вы извещаете, что финансы окончательно истощены. - А затем? - спросил Мазарини, бледнея. - А когда увижу, что ее величество совершенно растеряется, я провожу ее в Рюэй, сведу в оранжерею и покажу некий механизм, которым сдвигается одна кадка. - Довольно, - пробормотал кардинал, - довольно. Где договор? - Вот он, - сказал Арамис. - Видите, как мы великодушны, - сказал д'Артаньян. - Мы могли бы многое сделать, владея этой тайной. - Итак, подписывайте, - сказал Арамис, подавая кардиналу перо. Мазарини встал, прошел несколько раз по комнате с видом скорее задумчивым, чем подавленным. Потом остановился и сказал: - А когда я подпишу, какую гарантию вы дадите мне? - Мое честное слово, - сказал Атос. Мазарини вздрогнул, обернулся, посмотрел на благородное, честное лицо графа де Ла Фер, потом взял перо и сказал: - Мне этого достаточно, граф. И подписал. - А теперь, господин д'Артаньян, - добавил он, - приготовьтесь ехать в Сен-Жермен и отвезти от меня письмо королеве. XLVIII ПЕРО И УГРОЗА ИНОГДА ЗНАЧАТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ШПАГА И ПРЕДАННОСТЬ У д'Артаньяна была своя мифология; он верил, что на голове случая растет только одна прядь волос, за которую можно ухватиться, и не такой он был человек, чтобы пропустить случай, не поймав его за вихор. Он обеспечил себе быстрое и безопасное путешествие, выслав вперед, в Шантильи, сменных лошадей, чтобы добраться до Парижа в пять или шесть часов. Но перед самым отъездом он рассудил, что нелепо умному и опытному человеку гнаться за неверным, а верное оставлять позади себя. |
