— И много вас таких, долбанных романтических концептуалистов?

— Да уж побольше, чем вас, самодеятельных структуралистов!

— Сосал бы ты!..

— Это ты бы сосал! У нас один Лёва Рубинштейн чего стоит!

— Да пойми ты, вы, концептуалисты, как бы выхолащиваете к ядреной матери из искусства всё трансцендентное и имманентное…

— Да, выхолащиваем, туда ему и дорога, этому твоему трансцендентному и имманентному!

Спорщики уставились друг на друга. Некоторое время они молчали. Затем "Кастанеда" продолжил умную беседу:

— Говоря о проблеме интерсубъективности…

— Существует такая проблема?

— Да, существует, и она чрезвычайно актуальна!

Тит, Герман и особенно водитель внимательно слушали молодых интеллектуалов.

— Ну и что? — вскинулся фальшивый "Леви Стросс". — Как вариант единого, блядь, абстрактного инварианта…

— Помолчал бы уж! Понятие "эпистема" и дискурсивные формации у Фуко и ментальные структуры, мать их…

Наконец, Герман не выдержал:

— Еще одно слово о ментальных структурах или трансцендентальности, и я кого-нибудь придушу!

В машине воцарилось молчание.

Спустя минуту Герман взглянул на Тита и тихо спросил:

— А, собственно, куда мы едем?

Тит пожал плечами и глазами показал на Рогнеду.

— Рогнеда?.. — переадресовал Герман свой вопрос.

Теперь настала очередь девушки пожать плечами. Она задумалась.

— Сегодня, я думаю, наш всех ждет развязка, которая, согласитесь, изрядно затянулась.

* * *

…Ни Герман, ни Лёвин не заметили, как в немыслимо краткий миг огромная черная машина, как пушинка, взлетела в воздух, произвела не видимый глазом мягкий скачок и, сходу преодолев более тысячи километров, тут же приземлилась на лесной дороге, аккурат возле известной избушки.

— Припаркуете у крыльца, — распорядилась Рогнеда. Шофер, очумело мотая головой, нажал на тормоза…

Глава 56

Трудно сказать, как долго Раф Шнейерсон, удалившись от шума городского и мирских соблазнов, жил в избушке. Вероятно, несколько месяцев. Впрочем, Раф дни не считал. Сначала он делал зарубки на косяке в сенях, но ему это быстро надоело. Хватило десяти зарубок.

…Вернемся к той ночи, когда Раф вышел на поляну, на которой стояла вышеозначенная избушка с покосившейся трубой, из коей ниспадал на землю шлейф синего дыма.

Раф поднялся на крыльцо. Толкнул дверь и вошел в избу. Изба пахла жильем. Казалась, хозяева только-только вышли, ненадолго отлучились, то ли в лес за хворостом, то ли по воду, то ли еще по каким-то иным отшельническим делам.

Большая, в полкомнаты, белёная печь с ухватом и глиняными горшками была приятно горяча, и в ней трещали сосновые дрова, разнося по избе сильный смоляной дух.

Раф обследовал избу. В сенях стояла пятиведерная бочка с водой, бочка была прикрыта деревянной крышкой, на которой боком лежал старинный расписной ковш.

Шнейерсон решил испить водицы. И испил. Вода слегка отдавала болотом и была так холодна, что у Рафа заныли вставные челюсти.