Фейт решительно зашагала к лифтам. Двое мужчин, онемевших от изумления, уставились ей вслед.

Глава 13

Кейн догнал ее возле лифтов, но ничего не сказал, так как к ним присоединился охранник.

Что касается Фейт, то она с удивлением осознала, что сумела проявить характер и что ей это нравится.

Фейт сердилась на доктора Бернетта за то, что он всегда смотрел на нее только как на пациентку, нуждающуюся в его профессиональных заботах и советах, сердилась на Кейна за то, что он бросился ей на помощь, также считая, что она нуждается в его постоянной опеке, а больше всего сердилась на себя за то, что все это время покорно принимала такое отношение.

Хотя у нее все еще слабые ноги, память пуста, как лицо мима, а эмоции взвинчены до предела, она взрослая женщина, которой хватило смелости бросить избивающего ее мужа, проехать в одиночестве более трех тысяч миль и начать жизнь заново.

Об этом ей не стоит забывать.

Машина с шофером ожидала их. Охранник разместился на переднем сиденье, и присутствие посторонних людей сдерживало Фейт, поэтому она старалась говорить тихо и безразлично:

— Когда вы встречаетесь с инспектором?

— В три.

Она чувствовала, что Кейн смотрит на нее, но не поворачивалась, чтобы встретиться с ним взглядом.

Кейн тяжело вздохнул:

— Простите, Фейт, что не передал вам сообщение Бернетта. Было столько звонков за утро…

— Хорошо, прощаю.

— Вы не верите, что я об этом действительно сожалею?

— Конечно, верю. Почему я должна вам не верить? — Она нарочно избегала его взгляда.

— Фейт…

— Если у нас есть в запасе время, не могли бы мы сегодня или завтра заехать ко мне на квартиру? Я хочу забрать часы. — Она снова посмотрела на свое запястье. — До сегодняшнего утра я даже не сознавала, что у меня их нет. Очевидно, я забыла их взять в тот день, когда упаковывала вещи.

— Разумеется, мы найдем время.

— Благодарю вас. — Ее тон был холодно вежливым.

Кейн посмотрел на двух мужчин, сидящих впереди, и подавил желание выругаться. Ради безопасности пришлось пожертвовать уединением, и его это раздражало. К тому же он чувствовал, что переборщил в разговоре с Бернеттом и что это расстроило Фейт.

Но правда заключалась в том, что события последних месяцев сделали из него неврастеника, способного легко терять над собой контроль. Всякие мелочи выводили его из себя. Кейн сердился на Бернетта за покровительственное отношение к Фейт, сердился на Фейт за то, что она занимает все его мысли, даже сердился на Дайну за то, что она ввязалась в какую-то опасную историю, стоившую ей жизни.

— Вам хочется, чтобы я извинился за то, что сказал Бернетту, не так ли? — резко осведомился он.

Фейт напряглась, услышав гнев в его голосе, но внешне осталась невозмутимой.

— Если вы чувствуете, что были не правы, то так и скажите. Но не делайте это только для того, чтобы успокоить меня.

На краткий момент Кейна снова поразило то, как она похожа на Дайну. Дайна так же ненавидела неискреннее раскаяние и отказывалась принимать пустые извинения. Она всегда предпочитала честный бой ложному миру, чего бы это ей ни стоило.

— Я не чувствую себя неправым, — медленно отозвался он. — Разве только я ошибся, предполагая, будто вы нуждаетесь в моем покровительстве. Прошу за это прощение.

— Премного благодарна. Но я сама могу за себя постоять.

— Однако эти ваши принципы не распространяются на доктора Бернетта, — не удержался от замечания Кейн.

— Доктор Бернетт, — с достоинством произнесла Фейт, — помог мне встать на ноги, когда я вышла из комы. Я всегда буду ему за это признательна.