|
По свидетельству современников, активизация весной 1927 года полемики с троцкистами способствовала росту антисемитских настроений, широкому распространению слухов о том, что Троцкий, будут евреем, подбирал сотрудников исключительно по национальному признаку, да и вообще пренебрегал интересами России, почему "здоровая часть партийного руководства" вынуждена теперь противостоять "еврейскому засилью", маскируя политической полемикой истинную причину - борьбу с "обнаглевшими инородцами". Официальная пропаганда пыталась препятствовать распространению такого рода слухов, доказывая, что правительство отнюдь не замалчивает проблему и, конечно, не поощряет проявления антисемитизма, напротив, последовательно и неуклонно искореняет этот "пережиток эпохи царизма", несовместимый с советской идеологией, добиваясь заметных успехов. Вот и в романе "Двенадцать стульев" анекдоты о евреях - такой же малозначимый комический элемент, как и упоминание о привычке железнодорожных пассажиров постоянно есть в дороге.>Тут жена стоит, дети. - А Моня здесь? - еврей спрашивает еле-еле. - Здесь. - А тетя Брана пришла? - Пришла. - А где бабушка, я ее не вижу? - Вот она стоит. - А Исак? - Исак тут. - А дети? - Вот все дети. - Кто же в лавке остался?!" Сию же секунду чайники начинают бряцать и цыплята летают на верхних полках, потревоженные громовым смехом. Но пассажиры этого не замечают. У каждого на сердце лежит заветный анекдот, который, трепыхаясь, дожидается своей очереди. Новый исполнитель, толкая локтями соседей и умоляюще крича: "А вот мне рассказывали", - с трудом завладевает вниманием и начинает: "Один еврей приходит домой и ложится спать рядом со своей женой. Вдруг он слышит, под кроватью кто-то скребется. Еврей опустил под кровать руку и спрашивает: - Это ты, Джек? А Джек лизнул руку и отвечает: - Это я!" Пассажиры умирают от смеха, темная ночь закрывает поля, из паровозной трубы вылетают вертлявые искры, и тонкие семафоры в светящихся зеленых очках щепетильно проносятся мимо, глядя поверх поезда. Интересная штука полоса отчуждения! Во все концы страны бегут длинные тяжелые поезда дальнего следования. Всюду открыта дорога. Везде горит зеленый огонь - путь свободен. Полярный экспресс подымается к Мурманску. Согнувшись и сгорбясь на стрелке, с Курского вокзала выскакивает "Первый-К", прокладывая путь на Тифлис. Дальневосточный курьер огибает Байкал, полным ходом приближаясь к Тихому океану. Муза дальних странствий манит человека. Уже вырвала она отца Федора из тихой уездной обители и бросила невесть в какую губернию. Уже и делопроизводитель загса (в ст. версии - Уже и бывший предводитель дворянства, а ныне делопроизводитель загса), Ипполит Матвеевич Воробьянинов, потревожен в самом нутре своем и задумал черт знает что такое. Носит людей по стране. Один за десять тысяч километров от места службы находит себе сияющую невесту. Другой, в погоне за сокровищами, бросает почтово-телеграфное отделение и, как школьник, бежит на Алдан <Речь идет о крупном месторождении золота в бассейне сибирской реки Алдан. |
