Коридор привел в комнату со стеклянной стеной. За стеной, освещенная настольной лампой, была моя комната. За столом сидела мама.

    -  Это вранье, - сказал я сам себе. - Это испытание. Это неправда.

    Мама меня не слышала. И не видела, для нее стекло было обычной стеной, оклеенной обоями. Она не плакала, и лицо у нее было спокойное. Она перелистывала лежащий на столе альбом с фотокарточками. Наверное, посмотрела в очередной раз, а теперь сидит и не знает, что ей делать…

    И я вдруг понял: то, что показывает мне Меч, - правда. Мама именно так и сидит… или сидела после того как я исчез.

    Я могу разбить стекло. И вернуться.

    -  Почему ты не могла так раньше… - бессвязно прошептал я. - Мам, почему ты замечала меня лишь когда я болел… или теперь, когда пропал…

    Мама продолжала сидеть. И я вдруг понял, что правда кончилась. Сейчас передо мной просто застывшая картинка, фотография. Моя мама давно бы уже встала и пошла звонить подруге или готовить что-нибудь на кухне. Ее жизнь не остановится, если я исчезну.

    Но от этого почему-то страх лишь вырос. И я потянулся к мечу - разбить стеклянную стену, вбежать в комнату, к маме…

    Стать не Крылатым, а просто мальчиком Данькой из седьмого класса. Мне даже стало смешно. И я не коснулся Меча.

    -  Знаешь, - прошептал я, глядя сквозь стекло, - это раньше я боялся, что ты меня разлюбишь или умрешь. А теперь понял: в жизни все по-другому. Я бы все равно стал взрослым, только позже. И понял, что жить надо самому. Я, наверное, плохой. Только так получилось, что я быстро вырос. Мам, подожди, я еще вернусь.

    Стекло стало мутнеть. И передо мной оказалась просто каменная стена. С узким темным проходом, в конце которого слабо горел свет. Я сделал несколько шагов во тьму.

    Было очень тихо. Коридор впереди казался нескончаемо длинным и темным. Не выдержав, я взял Меч в руки и вошел во тьму. Клинок был холодным даже сквозь кожаные ножны.

    -  Темнота - это ерунда, - громко сказал я. - Это не страшно. И то, что я уже не маленький, - тоже. Ерунда…

    -  Тебе теперь все ерунда, сынок, - послышалось впереди. И я замер.

    -  Папа? - Слова почему-то давались с трудом.

    -  Да, - прозвучало из темноты. - Удивительно, что ты меня не забыл. Мать ты предал очень даже просто.

    -  Это ты ее предал, - прошептал я, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.

    -  Я не предавал, Даня. Это была наша жизнь. Взрослая. И тебе ее не понять.

    -  Ты не можешь здесь быть, - сказал я и протянул руку. Пальцы наткнулись на что-то мягкое и теплое. Папа всегда любил костюмы из тонкой шерсти, он только их и носил. Но я отдернул руку, словно коснулся змеи.

    -  Почему не могу? Мне все объяснили. Я даже знаю, что ты здесь делаешь. Тебе хочется поиграть в войну, сынок?

    -  Нет, - прошептал я.

    -  Хочется. Ты всегда таким был. Тебе нравилось все ломать и рушить с самого детства. Убегал из дома… лгал мне. Сколько я тебя ни наказывал, это не помогало.

    Я отступил на шаг. А папа продолжал:

    -  Хочешь знать, почему мы с мамой разошлись?

    -  Нет! - крикнул я. Но отец не слушал.

    -  Из-за тебя, Данька.