А потом… потом я увидела Ребекку с Голкомбом. Она говорила, он слушал. Едва смел дышать от волнения. Эта гарпия лгала. Разумеется, лгала. Возможно, воздыхатель это и сам понимал. В глубине души. Но желание верить победило.

— Сделай всё, как я прошу, и получишь главный приз. Меня. Ты ведь давно мечтаешь об этом, Доминик. Я стану твоей. Обещаю.

Голкомб всё еще молчал. Тогда она обвила его шею руками и прильнула к губам. Он качнулся, но мгновенно сориентировался, прижал Ребекку к себе. Крепко-крепко. Гарпия нашла идеальный метод убеждения. И победила. Теперь Доминик Голкомб был готов на все. Даже на предательство и убийства…

…К счастью, Ребекка не присутствовала при гибели Саттона, и этого эпизода увидеть не довелось. Зато я узнала, что на самом деле произошло во флигеле. Ребекка находилась там одна, когда входная дверь открылась с ноги. Но лорд, вошедший первым, не успел ее заметить. Рухнул лицом вниз, как подкошенный. Но стараниями не жены, а «верного» помощника. Доминик Голкомб просто сжал пальцы, и все дела.

— Ударь его! — потребовала Ребекка.

Но тот медлил. Еще не созрел для нанесения серьезных повреждений господину. Стоял и смотрел на поверженного лорда.

Ребекка выругалась. Подошла к мужу и… ударила ногой в лицо…

— Не разрывай связь, Ева! Держись, девочка!

Отцовский приказ разорвал все слои бытия. Ох, а я и не заметила, что потеряла концентрацию. Еще бы чуть-чуть, и подписала Тае смертный приговор. Это всё Ребекка с ее выходками! А еще Брант и леди Гертруда. Я поняла, что гнало мою копию из особняка. Не ненависть к мужу, а неосознанный страх перед призраком. Гертруда Флеминг жаждала заполучить Ребекку, но не справлялась. Всё изменил треклятый обряд госпожи Хендрикс. Он наделил дух старой мегеры силой. Да, она не смогла добраться до Ребекки. Птичка упорхнула. Но нашлись и другие жертвы.

Впрочем, гораздо больше известия об охоте Гертруды на невестку, меня потряс разговор Ребекки с Брант. Кажется, он состоялся в день грандиозного побега. Экономка сказала, что Джойс покинула особняк рано утром, уехала по семейным делам и не вернется. Но мы-то знали, что тело горничной недели покоилось в пруду. Значит, Брант солгала. Ох… Неужели, она не только шантажистка, но и убийца?! Но чем ей Джойс-то помешала?!

— Ева, держись! Осталось чуть-чуть!

Голос отца вновь привел меня в чувство. Я выбросила из головы все мысли. Ещё будет время обдумать новости. Сосредоточилась на лице Ребекки. Ее ярость ушла, черты разгладились, а в глазах отражалась усталость. Усталость человека, которому всё надоело. Это лишь подогрело мою злость. Утомилась бедняжка причинять окружающим вред, столько сил потратила, творя преступления чужими руками.

Под ногами застонала Тая, а я сжала зубы. Что-то происходит, а мне и посмотреть нельзя. Ребекку горничная не интересовала ни капли. И не потрудилась взглянуть в ее сторону. Взгляд карих глаз скользил по мебели и стенам, лишь бы не встречаться с моим. Но внезапно всё изменилось. Зрачки Ребекки расширились, рот приоткрылся, в попытке что-то сказать, но слова застряли в горле.

Я и сама поняла: что-то не так. Пробрало до костей. Почудилось, кожа покрылась инеем.

— Проклятье! — выругался отец.

— Что происходит? — вскричала я.

Сердцу полагалось колотиться сильнее, но оно замедлялось от холода.

— Моя… моя… — зашептал старческий голос.

— Ми-ми-миледи… — в ужасе пробормотал Мюррей.

Но я и сама догадалась. Гертруда! Гертруда, которая почувствовала присутствие Ребекки!

— Ева, держись! Не отдавай Ребекку призраку! Мы не закончили! — приказал отец и снова заговорил на незнакомом языке, продолжая обряд.