Рузаев со своим черноусым советником Азизом Садыковым, Генрих и корреспонденты коротали время в кабинете директора станции. Мы тоже, конечно, могли бы там сидеть, никто нас не гнал, но тут‑то и сработал инстинкт сверчка. Мы вполне охотно ему подчинились. Так‑то оно было и лучше, лишняя напряженка раньше времени нам была ни к чему. Пару раз из кабинета выглядывал Генрих. Один раз молча оглядел нас. На второй спросил:

– Где Артист?

Я лишь пожал плечами:

– Шляется где‑то. Смотрит, все ли в порядке. Или просто пошел размяться. Нудное, оказывается, это дело – захватывать атомные электростанции. Больше я, пожалуй, на такое не подпишусь.

Генрих скрылся за дверью. Я повернулся к Доку:

– А теперь расскажи‑ка нам про свою стажировку. Где ты ее проходил и чему тебя там учили?

– Да, очень интересно, – поддержал меня Муха.

Док как бы даже слегка смутился, но все же ответил:

– Ну, как вам сказать… На Кубе.

– Ух ты! – восхитился Муха. – Как тебя туда занесло?

– Да просто. Купил путевку в турагентстве и полетел, А там… Ну, договорился насчет стажировки. И прошел курс. Четыре месяца. По полной программе.

– Там же перезрелый социализм. Чему они могли тебя научить? – удивился Боцман. – Особенно в полевой хирургии.

– Полевой хирургии я и сам бы мог их поучить. У нас эта школа повыше классом. Но кое‑что они умеют лучше нас. В общем, я прошел курс в их учебно‑тренировочном центре. Где готовили кадры для национально‑освободительных движений. Как нынче у нас говорят – террористов. И сейчас готовят. Правда, поменьше.

– Господи Боже мой! Зачем тебе это было надо? – спросил я.

– Видите ли, ребята… Я чувствовал себя как‑то неловко. Вечно вам приходилось меня подстраховывать. Вот я и решил… Поучиться, в общем.

– Чему же тебя там учили? – поинтересовался Муха.

– Всему. Десантирование. Взрывное дело. Современные средства связи. Тактика подводных операций. Ну, стрельба, рукопашный бой, это само собой. И через день – марш‑броски с полной выкладкой. Сержант был – страшная сволочь. Но дело знал.

Перед отъездом я все же набил ему морду. Чем и доказал, что его уроки не прошли даром. А я недаром платил бабки.

– Сколько? – спросил я.

– Много, Серега. Двадцать штук. Баксов.

– Ну даешь! – ахнул Боцман. – Как же тебя туда приняли?

– Ты же сам сказал, что там социализм. А при социализме за бабки можно все, только плати.

– Да, Док, теперь мы видим, что ты действительно любознательный человек, – заключил я.

– Есть у меня этот недостаток, – покорно согласился Док.

Появился Генрих, сделал мне знак выйти в коридор и тут повторил прежний вопрос:

– Где Артист?

– Да что вы пристали ко мне с этим Артистом? – удивился я. – Вам он нужен? Так и скажите. Сейчас узнаю.

Я включил «уоки‑токи»:

– Пастух вызывает Артиста. Артист, слышишь меня? Ты где? Прием.

– В сортире, – раздался из динамика довольно агрессивный голос Артиста. – Доложить, что я делаю?

Я взглянул на Генриха:

– Вызвать?

Он отрицательно покачал головой:

– Не нужно.

– Ну так что? – нетерпеливо спросил Артист. – Надевать штаны или разрешишь продолжать?

– Продолжай, – сказал я.

– Большое тебе за это человеческое спасибо, – саркастически поблагодарил Артист и ушел со связи.