Крамер усмехнулся:

– Проблемы Рузаева волнуют Пилигрима сейчас не больше, чем независимость Ичкерии.

– А как мы сможем узнать, нажмет он кнопку или не нажмет? – спросил Муха.

– Очень просто. – Крамер извлек из внутреннего кармана электронную плашку с красным светодиодом.

– Но это же – радиовзрыватель! – поразился Док. – Из тех, что мы поставили. Их было всего четыре!

– А это пятый. Семен, по‑видимому, уже догадался, в чем дело. А вы, Серж? Ну!

Для чего, по‑вашему, я брал у вас дубликаты ключей от сейфа?

– Вы подменили взрыватели. Я угадал?

– Да. Возникает естественный вопрос: откуда у меня появились другие взрыватели?

Это очень просто. После неудачного испытания я понял, что полагаться только на НАСА опасно. Слишком сложная система. А чем система сложней, тем она ненадежней.

А рисковать мы не имели права. Поэтому я попросил одного моего лондонского приятеля слетать на денек в Нью‑Йорк и купить мне пяток этих электронных штучек.

Четыре – для дела, а пятый – в запас, для контроля. С пусковым блоком, конечно.

И арендовать частоту на спутниках «Орион». Что он и сделал. Прилетел в Москву, передал мне посылку и вернулся в Лондон. Основная трудность была в том, как перевезти тетриловые детонаторы через границы. Система обнаружения взрывчатки в аэропортах сейчас весьма изощренная. Даже в Москве. К счастью, я вспомнил, что в Нью‑Йорке живет мой старый знакомый, пиротехник по специальности. Он и заменил тетрил пластилином. Так что Пилигрим почти не врал, когда сказал, что использует вместо взрывчатки обыкновенную оконную замазку.

– Можно взглянуть? – спросил Док. Он взял взрыватель, всмотрелся в маркировку.

– Ничего не понимаю. Маркировка точно такая же, как и у тех. Да не маркируются так радиовзрыватели этого типа!

– Вы правы. Док. Хотя я не совсем понимаю, откуда у военного хирурга такие познания. На том комплекте маркировка была фальшивая, чтобы не могли, даже случайно, обнаружить частоту взрывного сигнала. Мне пришлось нанести на этот комплект такую же маркировку. Чтобы Пилигрим ничего не заметил. Это мне сделали в Москве всего за две сотни долларов.

– Куда же делся первый комплект? – спросил я.

– Я попросил Семена сбросить его с крыши станции в озеро. Четыреста граммов тетрила – не шутка. Вы это сделали, Семен?

– Ну да, как вы сказали.

– Удаление – пятьдесят два километра, – сообщил радист, сидевший на связи с центром ПВО.

– Странно, – заметил Крамер. – Неужели я в нем ошибся?

И тут на плашке вспыхнул красный светодиод и раздался сухой треск электрического разряда, пробежавшего между электродами.

– И все‑таки он нас взорвал! – торжествующе объявил Крамер.

7.09 – Евдокимов! Капитан Евдокимов на связи! – заорал радист. – Товарищ полковник, Евдокимов! Только он почему‑то жарит открытым текстом!

– Включай громкую! – приказал Голубков. Сквозь шум атмосферных помех донесся мужской голос:

– Докладывает капитан Евдокимов. В шесть двадцать три в Мурманске приземлился «Ан‑10» с бойцами спецподразделения «Зенит» в количестве около пятидесяти человек. Действовали по четкому плану. Самолет Рузаева был взорван двумя ракетами, экипаж и охрана расстреляны. Аэропорт был закрыт и очищен от всех пассажиров и обслуживающего персонала. Мои люди были блокированы, разоружены и изолированы в здании аэровокзала.

Командует операцией военнослужащий в звании генерал‑майора. Доложить по спецсвязи не мог, так как аппаратура отобрана. Вынужден докладывать открытым текстом по рации, которую удалось укрыть во время обыска.