– То‑то же! – усмехнулась Ольга. – Пошли ужинать.

За столом она время от времени поглядывала на меня, словно бы ожидая каких‑то объяснений. А когда Настена отправилась смотреть свою законную передачу «Спокойной ночи, малыши», прямо спросила:

– Что‑то случилось?

– С чего ты взяла? – удивился я. – Просто немного устал, день был суетной.

– Не врешь? Честно?

– Честно, – подтвердил я. – Не было совершенно ничего, о чем можно было бы сказать «случилось».

И действительно – не было. Не скажешь же «случилось» о разговоре, который произошел у меня с нашим молодым священником отцом Андреем сегодня днем, когда я возвращался из Зарайска. Он сидел на скамейке у ворот нашей церквушки Спас‑Заулок в своей странноватой, будто из мешковины, рясе, с бледным лицом в обрамлении длинных волос, с нагрудным крестом. Может быть, отдыхал после утренней службы.

При приближении моего «террано» он слегка поднял руку. Да я и так бы остановился поздороваться, всегда останавливался.

– Вы видели человека с молодой дамой на «БМВ» триста восемнадцатой модели? – спросил он, когда мы обменялись приветствиями, вполне светскими.

– Да, на Осетре, у новых русских, – подтвердил я.

– Этот человек с неделю назад следил за вашим домом из зеленых «Жигулей». Из салона, через стереотрубу СТИ‑6. Он был в парике и с наклеенной бородкой. Он собирается предложить вам какое‑то дело?

– Откуда у вас такие познания, отец Андрей? – удивился я. – Вы разбираетесь в новых моделях «БМВ», в стереотрубах с инфракрасной приставкой. Я сам‑то их держал в руках всего раза три.

– В миру у меня было много суетных увлечений. Вы не ответили на мой вопрос.

– Дело? Возможно. Почему нет?

– И вы примете его предложение? Тут я почему‑то понял, что нужно отвечать честно, и сказал:

– Да.

– Пойдемте, – сказал он.

Мы миновали пустой церковный дворик и вошли в храм. Он был тоже пустой, лишь лампады тлели под ликами святых.

– Зажги свечи, сын мой, – негромко проговорил отец Андрей. – За себя и за своих друзей.

Я послушно поставил семь свечей. Две – перед ликом Пресвятой Богородицы за упокой души бывшего лейтенанта спецназа Тимофея Варпаховского по прозвищу Каскадер и старшего лейтенанта Николая Ухова, Трубача. А еще пять, за Дока, Муху, Боцмана, Артиста и за себя, – перед Георгием Победоносцем, покровителем воинов.

– А теперь помолись, – сказал отец Андрей.

– Я не умею молиться.

– Тогда помолчи. Господь сам читает в сердцах. Через четверть часа, когда мы оказались на солнечной улице за церковной калиткой, отец Андрей – вновь по‑светски – протянул мне узкую бледную руку.

– Будьте осторожны, Сергей. Будьте очень осторожны. А я буду молиться за вас.

Он взглянул на меня и ответил на вопрос, который прочитал на моем лице:

– Этот человек – человек Тьмы.

* * *

"Помилуй меня. Боже, помилуй меня, ибо на тебя уповает душа моя. Душа моя среди львов; я лежу среди дышащих пламенем, среди сынов человеческих, у которых зубы – копья и стрелы и у которых язык – острый меч.

Будь превознесен выше небес, Боже, и над всей землею да будет слава Твоя! И да победит свет мира все мраки вселенские и тьмы египетские…"

Глава пятая. Посредник

I

В один из последних мартовских дней, когда в Египте ощутимо наметился перелом от бархатного сезона, зимы, к мгновенной весне и бесконечному лету, а с Синая начал уже потягивать обжигающий суховей – хамсин, в каирском международном аэропорту Альмаза приземлился самолет «Ил‑76» компании «Аэрофлот», выполнявший чартерный рейс по маршруту Москва – Афины – Каир.