- Это в высшей степени печально.

Он развел руками, и я снова увидела печатку с гербом и изысканные белые кружева на манжетах.

- Я не собираюсь делать его печальнее, чем это необходимо. Должен сказать вам, у меня нет сына. Дочь единственная, кто может продолжать наш достойный род. Ничто не должно помешать этому. Но сперва она должна избавиться от своего… ублюдка… сына конюха. Он не будет носить нашу благородную фамилию.

Я напомнила графу, что ребенок может оказаться девочкой.

- Будем надеяться на этот исход. С дочерью будет меньше проблем. Но сначала нужно определить, что нам делать. Ребенок должен быть рожден втайне. Это я могу устроить. Маргарита отправится в то место, которое я для нее подыщу. Она будет жить там под именем мадам… ну, придумаем что-нибудь… и с ней будет компаньонка. Маргарита будет безутешной вдовой, так как ее молодой муж погиб от несчастного случая. Ее кузина любезно согласилась позаботиться о ней. Ребенок появится на свет, его отдадут приемным родителям, Маргарита вернется домой, и все будет так, словно этого неприятного события вовсе не было.

- Это кажется мне простым выходом.

- Не таким уж простым. Сначала надо все организовать. Я не люблю семейные тайны. Этим все не кончится… ведь ребенок останется. Видите, мадемуазель, я очень тревожусь.

- Разумеется, я это тоже понимаю.

- Вы очень понятливая девушка. Я уловил это с нашей первой встречи. - Улыбка вновь тронула его губы, он немного помолчал. Затем продолжал:

- Вижу, вы озадачены. Гадаете, какое вы имеете ко всему этому отношение. Так вот, сейчас я вам скажу. Вы будете кузиной.

- Какой кузиной?

- Кузиной Маргариты, естественно. Вы будете сопровождать ее в то место, которое я подберу. Будете присматривать за ней, находиться рядом, следить, чтобы она больше не совершала глупых поступков, - и я буду знать, что моя дочь в хороших руках.

Я была настолько поражена, что едва выдавила из себя:

- Это… это невозможно.

- Невозможно! Мне не нравится это слово. Когда мне говорят, что что-то невозможно, я решаю доказать, что это возможно.

- У меня школа.

- А, школа. Мне очень жаль, но я слышал, дела идут не слишком хорошо.

- Что вы имеете в виду?

Он развел руками, изображая, что очень огорчен моим несчастьем, но изгиб его губ выдавал то, что графа забавляют мои неудачи… и он доволен.

- Пора поговорить напрямую, - сказал он. - Мадемуазель Мэддокс, у меня свои проблемы. У вас свои. Что вы будете делать, когда школа станет вместо доходов приносить одни убытки, а? Ответьте мне.

- О такой постановке вопроса нет и речи.

- О Господи, разве я не просил говорить прямо? Да простите мою резкость, но у вас нет того основательного облика, который был у вашей матери. Люди раздумывают. Стоит ли отправлять свою дочь в школу, где директор… единственный учитель… сама еще девочка? Посмотрите-ка, что происходит. Одна из учениц сбегает с конюхом. Могло ли случиться подобное при вашей матери?

- Побег вашей дочери никак не связан со школой.

- Моя дочь проводила много времени с вами в школе. Нет никакого сомнения, что она поверяла вам свои любовные тайны. Это катастрофа для нее… для нас… для вас и вашей школы. А кроме того, до меня дошли слухи, что сыну сэра Джона пришлось из-за вас поспешно отправиться за границу.

- Вы… оскорбляете меня.

- Знаю. Скажу по правде, это составная часть моего очарования. Я сознательно пользуюсь ею. Это гораздо привлекательнее добродушия. Особенно когда я говорю правду, а ведь это так, моя дорогая мадемуазель, вы попали в затруднительное положение… и я тоже. Будем же друзьями. Поможем друг другу. Что вы станете делать, когда школа перестанет обеспечивать вас? Готов поспорить, вы устроитесь гувернанткой к какому-нибудь отвратительному ребенку, который превратит вашу жизнь в кошмар.