Лорд Мэнсфилд со вздохом посмотрел на Уилла. Покосившись на жену, пробормотал:

— Присцилла, веди себя прилично.

Уиллу очень хотелось усмирить хозяйку, бросив на нее холодный взгляд. Но он передумал — ведь у него появился прекрасный шанс показать всем, что он изменился.

Взяв толстые украшенные кольцами пальцы леди Мэнсфилд, он с легким поклоном проговорил:

— Это большая честь для меня, уверяю вас. Сказать по правде, я слишком долго отсутствовал на приемах, подобных…

Ласково посмотрев на него, хозяйка перебила:

— Да-да, слишком долго, мой дорогой мальчик. В прошлом месяце я случайно встретила ее светлость в Бете. Она такая милая женщина, ваша матушка. Когда же я спросила ее о вас, она тут же заговорила на другую тему. — Помолчав, хозяйка схватила его за руку и с заговорщическим видом добавила: — Было ясно, что она беспокоится за вас.

Уилл с трудом сдерживался. Ему постоянно приходилось напоминать себе о той роли, которую он сейчас играл, и это ужасно злило его. Но еще больше злило то, что ему приходится играть эту роль.

А эта женщина… Прерывая разговор, она называет его «дорогим мальчиком» — словно любящая тетушка из Абердина, имеющая смелость считать, будто читает мысли его матушки. Господи, за что же ему такое испытание? Ох, пережить бы это приветствие — и все остальные воспоминания об этом вечере покажутся пустяком.

Да так что же советовал ему там Кармайкл? А, считать!.. Считать и дышать глубоко.

Уилл начал медленно считать. Его грудь равномерно поднималась и опускалась, и на счет «тринадцать» он обрел спокойствие.

Высвободив руку из цепких пальцев леди Мэнсфилд, герцог заявил:

— Моя матушка — образцовая родительница. Я абсолютно в этом уверен.

Вежливо кивнув, Уилл отступил на шаг, твердо вознамерившись ускользнуть от слишком ласковой леди Мэнсфилд и направиться в бальный зал. Но она положила руку ему на плечо, пытаясь удержать его, и продолжила свою речь:

— Ах, мой дорогой мальчик, можете быть уверены, что я передам ей ваши слова при нашей следующей встрече. И еще я уверена…

— Дорогая, отпусти беднягу. — Лорд Мэнсфилд потянул жену к себе, освобождая Уиллу путь к бегству. — Займете мне место за карточным столом? — спросил он тотчас же.

Бросив благодарный взгляд на Мэнсфилда, Уилл кивнул:

— Да, конечно. Жаждете отыграться? Что ж, понимаю. Я тоже не люблю проигрывать.

Уилл еще услышал, как Мэнсфилд хихикнул у него за спиной, но тут толпа расступилась, и он направился к бальному залу, откуда доносился громкий смех. В дверях зала он остановился.

Сначала его ошеломил шум — гул голосов и возгласы удивления. И казалось, что все говорили только о нем.

Затем — жара! Сотни горящих свечей и еще большее количество людей, пребывающих в постоянном движении, — все это почти не оставляло в зале свежего воздуха. И все здесь выглядело так, как он помнил по прежним балам, которые посещал, будучи молодым человеком. Драгоценные камни сверкали и переливались всеми оттенками радуги, а туалеты на дамах — очевидно, самые модные в этом сезоне, то есть розовые, желтые и синие. И кого тут только не было — блондинки, и брюнетки, и рыжие!.. Были и юные жадные самцы, и пожилые вдовы, и седеющие лорды. Некоторые из них танцевали, другие разговаривали, а не приглашенные на танец девицы подпирали стенки, стараясь не выдать своего разочарования.

Но все это пустая трата времени. По его мнению, тут слишком шумно, чтобы беседовать о чем-нибудь стоящем. И слишком жарко, так что хотелось сбросить с себя всю одежду. К тому же эти люди понятия не имели о настоящем веселье, таком, чтобы были драки и много выпивки! Слава Богу, он предусмотрительно успел выпить бренди.