– Тогда сегодня вечером, когда мы представим перед Политбюро полковника Кукушкина с его доказательствами, с Максимом Рудиным будет покончено, – сказал он. – Голосование будет единодушным, в этом не может быть сомнения. К полуночи, Николай, Советский Союз будет нашим. А через год – и вся Европа.

Маршал Красной Армии налил до краев два стакана «Столичной». Подтолкнув один из них к партийному теоретику, он поднял свой и предложил тост:

– За триумфальные победы Красной Армии.

Вишняев поднял свой бокал, хотя и редко притрагивался к спиртному, – однако, из любого правила есть исключения.

– За победу коммунизма во всем мире.

Глава 20

С 16.00 до 20.00

Когда маленький «Домини» пересек линию побережья к югу от Хайфы, он сделал последний разворот и начал постепенно снижаться, летя по прямому курсу к главной взлетно‑посадочной полосе аэропорта Бен Гурион, расположенного вглубь страны от Тель‑Авива.

Он приземлился точно после четырех с половиной часов полета в четыре пятнадцать по европейскому времени. В Израиле в этот момент было шесть часов пятнадцать минут.

Верхняя терраса здания аэровокзала аэропорта Бен Гурион была до отказа заполнена зеваками, которые были удивлены тому, что в стране с маниакальной приверженностью к вопросам собственной безопасности им разрешили свободный доступ на подобный спектакль.

Несмотря на требование террористов на «Фрее», чтобы вокруг не было полицейских, сотрудники израильской спецслужбы там были. Некоторые переоделись в форму сотрудников «Эл Ал», другие продавали прохладительные напитки или занимались уборкой пола, или сидели за рулем такси. Детектив‑инспектор Авраам Хирш сидел в фургоне для рассылки газет, не зная, что делать с тюками вечерних газет, которые ему могли велеть доставить в киоск в зале для пассажиров.

Сразу же после приземления самолет Королевских ВВС отвели при помощи едущего впереди и показывающего дорогу джипа наземной службы аэродрома на бетонную площадку перед зданием аэровокзала. Здесь уже поджидала небольшая группа официальных лиц, которые должны были взять на себя заботу о двух пассажирах из Берлина.

Невдалеке стоял самолет израильской авиакомпании «Эл Ал», иллюминаторы которого были затянуты шторами, однако сквозь прорези в них два человека с биноклями напряженно всматривались в лица людей, собравшихся на террасе. У каждого в руке была переносная рация.

Где‑то среди нескольких сот человек на этой террасе был и Мирослав Каминский, совершенно неотличимый от невинных зевак.

Один из израильских чиновников поднялся на несколько ступенек к «Домини» и вошел внутрь. Через пару минут он вышел оттуда в сопровождении Давида Лазарева и Льва Мишкина. Два юнца из Лиги защиты евреев, стоявшие на террасе, развернули пронесенный тайком, под пальто, транспарант. На нем было написано на иврите: «Добро пожаловать». Юнцы стали энергично хлопать в ладоши, пока кто‑то из их соседей не велел им заткнуться.

Мишкин и Лазарев взглянули на собравшуюся над ними на террасе толпу и продолжали смотреть, пока их вели вдоль здания аэровокзала с несколькими чиновниками впереди и двумя полицейскими в форме позади. Несколько человек из зевак махали руками, большинство же смотрело на них в молчании.

Сидевшие внутри авиалайнера сотрудники спецслужбы напряженно всматривались, стараясь уловить малейший признак узнавания на лицах беглецов кого‑то на террасе.

Лев Мишкин первым увидел Каминского и быстро пробормотал что‑то по‑украински, скривив рот. Его слова были мгновенно уловлены направленным микрофоном, который нацелили на них из припаркованного в сотне ярдов торгового автофургона. Человек, который, прищурившись, наблюдал за ними сквозь прорезь напоминавшего винтовку микрофона, не слышал этой фразы, зато сидевший рядом с ним сотрудник с одетыми наушниками – слышал.