|
— Мне это только сейчас пришло в голову. Он снова опустил веки. — Девочка просит меня рассказать ей о водах — о морях… Я беру ее за руку и говорю, что прочитаю ей стихи. И я читаю ей стихи, только мне приходится объяснять ей некоторые слова — «берег», «прибой», «морская трава», «чайки»… — Что это за стихи? — спросила Преподобная Мать. Пауль открыл глаза. — Просто одно из сочинений Гурни Халлека. Тональный стих, «Песня настроения для грустного времени». Джессика, стоя за спиной Пауля, начала негромко декламировать: Я помню дым соленый костра на берегу, И тени — под соснами тени — Недвижные, чистые, ясные. И чайки сели на краю воды — Белые на зеленом. И ветер прилетел сквозь, сосны к нам, Чтоб тени раскачать под ними; И чайки крылья распахнули, Взлетают И наполняют криком воздух, И слышу ветер я, Летающий над пляжем, И шум прибоя, И вижу я, что наш костер Спалил траву морскую. — Это самое, — подтвердил Пауль. Старуха некоторое время молча смотрела на Пауля, потом сказала: — Я, как Проктор Бене Гессерит, ищу Квисатц Хадераха — мужчину, который мог бы стать одним из нас. Твоя мать полагает, что ты можешь оказаться им; но она смотрит глазами матери. Такую возможность, впрочем, вижу и я; возможность — но не более. Она замолчала. Пауль понял, что она ждет, чтобы он что-то сказал, но тоже молчал — хотел, чтобы она продолжила. Наконец старуха произнесла: — Как хочешь… Что ж, что-то в тебе есть наверняка. — Можно мне теперь уйти? — спросил он. — Разве ты не хочешь послушать/что Преподобная Мать может рассказать тебе о Квисатц Хадерахе? — спросила Джессика. — Она уже сказала, что все, кто пытался стать им, погибли. — Но я могла бы помочь тебе кое-какими намеками относительно того, почему их постигла неудача, — сказала Преподобная Мать. «Она говорит — намеки, — подумал Пауль. — На самом деле она ничего толком не знает об этом». — Я слушаю, — сказал он. — Намекни. — И быть проклятой? — Она криво усмехнулась — маска из морщин… — Хорошо же… Итак: «Кто умеет подчиниться — тот правит». Пауль изумился: она говорила о таких элементарных вещах, как «напряжение внутри значения»… Она что, думает, что мать его вообще ничему не учила? — Это и есть твой намек? — спросил он. — Мы здесь не затем, чтобы играть словами и их значениями, — сказала старуха. — Ива покоряется ветру и растет, растет до тех пор, пока не вырастает вокруг нее целая роща ив — стена на пути ветра. Это — предназначение ивы и ее цель. Пауль взглянул в лицо Преподобной. Она сказала «предназначение » — и это слово словно ударило его, напомнив о таинственном и пугающем предназначении… Неожиданно он рассердился: глупая старая ведьма, важно изрекающая банальности!.. — Ты думаешь, что я могу быть этим вашим Квисатц Хадерахом, — проговорил он. — Ты говоришь обо мне, но ни слова не сказала о том, как помочь моему отцу. Я слышал, как ты говорила с матерью — словно он уже мертв. Но он жив! — Если бы можно было что-то для него сделать, мы бы это сделали, — огрызнулась старуха. — Может, нам удастся спасти тебя . Сомнительно, но — возможно. Но твоего отца не спасет ничто. Когда ты сможешь принять это как факт — ты усвоишь подлинный урок Бене Гессерит. Пауль увидел, как эти слова потрясли его мать. Он гневно посмотрел на старуху. |
