Она кивнула в знак согласия. Но не чувствовала себя от этого лучше.

* * *

Они снова провели ночь на деревьях, и Грайанна не высказала никаких возражений. Она понимала, какими уязвимыми они были для существ, бродивших по Пашанону под покровом темноты. Многих она даже не видела, но одного наблюдения за фуриями оказалось достаточно, чтобы убедить ее не оставаться на земле. Конечно, деревья давали слабую защиту, считала она, но это все же лучше, чем ничего.

Этой ночью в своих снах она снова видела, как погиб огр, эта сцена повторялась в различных вариациях. Поначалу она была простым зрителем, пассивно наблюдая за его смертью. Потом она была жертвой, чувствуя как зубы и когти тех кошачьих тварей впиваются в нее, а она была абсолютно беспомощной перед их нападением, отчего проснулась в холодном поту. Затем она оказалась участником, одной из фурий, помогая уничтожать это незадачливое создание, движимая жаждой крови и ненавистью, теми чувствами, от которых, как она думала, она избавилась, когда перестала быть Ведьмой Ильзе.

Проснулась она уставшей и в плохом настроении, но держала это все при себе, пока они продолжали свой путь на восток, передвигаясь по равнинам еще один мрачный и гнетущий день. Они шли по берегам того, что в ее мире было Мермидоном. Она не стала спрашивать у Веки Дарта название, довольная, что он не докучал ей, пока носился взад–вперед вокруг нее. В этот день шел дождь, и даже с таким большим плащом, который должен был защитить ее, она вскоре промокла. Они почти не видели обитателей этих земель и никаких признаков фурий, чему она была весьма рада.

В полдень третьего дня они добрались до разлома в Драконьем Пределе, в котором она узнала начало прохода, ведущего к Хейдисхорну и Сланцевой Долине. Эта вьющаяся темная теснина поднималась в скалы и исчезала в тумане.

— Тебе знакомо это место? — спросила она у Веки Дарта. Капли дождя стекли с капюшона ей на лицо и она смахнула их со своих глаз. — Ты бывал здесь раньше?

Он покачал головой:

— Никогда. — Он посмотрел на темную массу скал. — У этого места такой вид, что вряд ли кому–то захочется туда пойти.

— Именно туда я и собираюсь, — сказала она. — Тебе этого делать не нужно. Хочешь подождать меня здесь?

Он быстро замотал головой:

— Лучше я останусь с тобой. На случай, если понадоблюсь тебе.

Они начали подъем, прокладывая свой путь через усыпанные булыжниками предгорья пока не добрались до подножия гор. Тут уже местность стала еще круче и коварнее. Никаких признаков прохода, никаких следов на камнях или на земле. Того пути, который был ей известен в ее собственном мире, не было в Запрете, и она была вынуждена прокладывать его заново. Наверное, прежде никто и никогда здесь не проходил. Века Дарт сопровождал ее с гораздо меньшим энтузиазмом, чем на равнинах, ворча всю дорогу. Она не обращала на него внимание. Идти с ней было его собственным решением. Прокладывать тропу ей тоже не доставляло удовольствия.

Очень скоро они услышали какое–то завывание. Ошибиться в этом звуке было невозможно, низкий стон, который мог оказаться всего лишь ветром или исходить от чего–то живого и страдающего от боли. Постепенно он нарастал, со временем исчезая, но через пару секунд снова возвращался. Она попробовала игнорировать его, но обнаружила, что сделать это невозможно. Изменения высоты и тембра заставляли зубы скрежетать. Звук отражался от скал прохода, проникая во все щели и трещины и вновь выходя из них. Века Дарт зашипел от раздражения и страха, закрывая уши руками. Когда она на него оглянулась, его зубы были обнажены.

Вскоре после этого появились призраки, вылезая из трещин в стенах прохода и из–за скал. Они были не совсем такими, какими должны быть призраки, передвигаясь независимо от света, отделяясь от твердых предметов так, что это не казалось возможным.