Однако настолько темный?

Она ждала, когда призрак проскользит по бурлящей поверхности озера до нее, неумолимо увеличиваясь в размерах. Он не дал ей ни одного намека, кем он был, не произнес ни одного слова. Он просто приближался, загадочный и пугающий, проверяя ее решимость выстоять. Она не могла отвести от него взгляда. Ее как будто приковали к этому месту.

Когда он приблизился так, что закрыл собой все небо, то остановился, паря над Хейдисхорном, его темная фигура была вся какая–то изодранная. Теперь Грайанна медленно и осторожно опустила свои руки, не отрывая взгляда от малиновых глаз, горящих в непроглядной черноте капюшона призрака.

…Ты узнаешь меня, стракен…

Его голос был таким же пустым и холодным, как смерть, которая забрала его жизнь. От неожиданного осознания у нее свело живот. На лбу выступили бусинки пота, хотя вся она была такой же холодной, как этот голос. Она узнала, кто это был. Узнала инстинктивно. Это был не Алланон. И не Бреман. И даже не Галафил. Только не здесь, внутри Запрета. Она забыла значимость того, где она находилась. Она была в месте, куда изгнали всех существ, принадлежавших Волшебному миру. Она была в месте, в котором могли находиться только те, кто чувствовал себя как дома с такими созданиями.

Даже из мира мертвых.

Что за призрак таких существ мог явиться? Только один, запоздало поняла она.

Призрак мятежного друида Броны.

Это был Чародей—Владыка.

* * *

После того, как еще ребенком Грайанну Омсфорд украли и начали ее обучать, как Ведьму Ильзе, первой эмоцией, которую она научилась контролировать, был страх. Поначалу было нелегко. Ее семья была убита, а за ней все еще охотились. У нее не было друзей, кроме ее спасителя Моргавра, а он был настолько темным, что она и представить себе не могла. Он был нетерпеливым, а также требовательным, и когда она не справлялась с тем, что он ей поручал, он делал так, чтобы она поняла последствия своей неудачи. Годы потребовались ей, чтобы перебороть свои страхи, чтобы достаточно ожесточить себя, так что в конце концов она уже ничего не боялась, даже его самого.

Но сейчас она боялась. Страх вернулся парализующими волнами, которые украли ее силы и пригвоздили ее на месте. Она призвала Чародея—Владыку, самое мощное и опасное существо, жившее когда–либо. Что же она надеялась с ним сделать?

Огромный призрак еще больше придвинулся к ней, легко скользя по бурлящей воде.

… Назови мое имя …

Она не могла. Она ничего не могла делать, кроме как смотреть на него. Она призвала самого страшного врага друидов, их самого непримиримого противника, чтобы просить помощи, которую, возможно, и не надеялась получить. Это была самая ужасная ошибка, которую она когда-либо совершала, а наделала она их много. Когда она шла к Хейдисхорну, она не представляла, что появится кто–то другой, а не Уолкер, который всегда являлся на ее призыв. Но это был Хейдисхорн не ее мира, а Запрета, и естественно, что в мире Джарка Руус, изгнанного народа, презираемого и ненавидимого, именно призрак Броны должен был откликаться на любые призывы.

Она почувствовала его нетерпение; он не хотел больше ждать ее ответа. Если она не даст его, то он удалится, вернется в преисподнюю, забрав с собой ее последнюю надежду. Отказываться с ним говорить было бессмысленно. Он уже знает, кто она такая и что здесь делает. Он знает, что она ищет.

— Никто не назовет твое имя, — произнесла она.

…Ты назовешь. Ты осмелишься на все, что угодно, Ведьма Ильзе. Разве не так было всегда…

Она внутренне съежилась, но сохранила бесстрастное выражение на лице.

— Ты — Брона, — сказал она. — Ты — Чародей—Владыка.

…Я тот, кем ты меня называешь, стракен. Это имя заставляет тебя бояться. Оно заставляет тебя спросить, что ты наделала.