— Все произошло именно так, как я помню, Тагвен? — наконец спросил он, почти боясь того, что сейчас услышит. — Мне это не привиделось?

— Если и мне тоже это не привиделось, — ответил дворф.

— Значит, я согласился отправиться на поиски своей тети?

— И я с тобой.

Пен беспомощно покачал головой:

— Что я наделал? Я же не готов к этому. Я даже не знаю, с чего начать.

Тагвен тихо засмеялся.

— Я над этим немного поразмыслил, так как видел, насколько растерянным ты был прошлой ночью. Одному из нас нужно сохранять ясную голову. У тебя могут быть способности заполучить этот темный жезл, а у меня есть способности присматривать за нами. Думаю, я знаю, что нам нужно сначала сделать.

— Вы? — Пен не потрудился скрыть свое удивление. — Что?

Дворф усмехнулся и указал на заходящее солнце:

— Мы летим на запад, Пендеррин, в эльфийскую деревню Эмберен.

ГЛАВА 10

Она проснулась от звука трусливых голосов, хрипловатых и лукавых, отделить слова одно от другого было невозможно. Эти голоса хихикали и давились от смеха, отчасти насмехаясь над ней, преследуя цель унизить ее, заставить ее почувствовать себя слабой и беззащитной. Она слышала их из–под слоев бинтов, в которые она была обернута словно в коконе. Голоса шипели от смеха. Она была безымянным трупом, шептались они, пустой оболочкой, из которой высосали жизнь, телом, преданным темной земле для погребения.

Ее охватила внезапная волна паники. Она была Грайанной Омсфорд, говорила она себе, чтобы успокоиться. Она была жива и здорова. Она всего лишь спала. Она заснула в своей кровати, и она вспомнила…

Она издала резкий, испуганный вздох, и ее уверенность исчезла так же быстро, как голоса, рассеялась, как дым.

Что–то случилось.

По–прежнему завернутая в бинты, которые обвязывали ее голову и рот, которые связали ее мысли и закупорили ее разум, она попыталась подвигать своими руками и ногами. У нее получилось, но с большим трудом. Она чувствовала сильную усталость, а тело отвечало так, как будто она проспала не одну, а сотню ночей. Она поднесла руку к груди и обнаружила, что все еще одета в ночную сорочку, однако ее не накрывали никакие одеяла. Воздух был затхлый и отдавал мертвечиной, и она не могла ощутить даже слабого дуновения ветерка. Однако там, где она спала в башне Паранора, всегда гулял ветер и в воздухе чувствовался запах деревьев, травы, свежести.

Где же она находится?

Не было мягкости ее спального матраса и одеяла. Своими руками она ощутила под собой что–то твердое; и это твердое пахло землей. К ней вернулась паника, угрожая полностью ее захлестнуть, но она сумела ее перебороть. Она не терпела панические настроения и не допускала, чтобы они властвовали над ней. У нее не было никаких повреждений; она была цела. Глубокие вдохи и выдохи, один за другим, успокоили ее.

Она открыла глаза, сбрасывая пелену глубокого сна, в который она провалилась, щурясь в туманном сером свете. Все еще была ночь. Она посмотрела на темное небо, огромным свинцовым куполом нависшее над головой. Однако, что–то было не так. Небо было безоблачным, но на нем не было ни луны, ни звезд. Не было никакого свидетельства и солнца. Мир был окрашен мрачными тонами приближающейся бури, окутанный слоями тишины, беззвучными оттенками ожидания.

Должно быть сейчас сумерки, решила она. Оказывается, она проспала дольше, чем рассчитывала. Солнце уже село, луна не взошла, звезды еще не появились — это объяснило бы такое странное небо.

Трусливые голоса пропала, будучи лишь плодом ее воображения. Она прислушалась к ним и ничего не услышала, ни в своей голове, ни в реальном мире. Но также не было ни пения птиц, ни жужжания насекомых, ни шелеста ветра в листьях деревьев, ни журчания воды в ручьях, вообще никаких звуков, кроме ударов ее собственного сердца.