|
Из-за него я бывало слушал весь альбом несколько раз подряд. Нет, я вовсе не хочу сказать, что данное соло есть лучшее, что оставил после себя Кэннон-бол. Вслушайтесь повнимательнее. Ничего не режет слух? Пожалуй, музыке Кэннонбола не хва-тает легкости и блеска, зато в ней есть что-то – человечное, чувственное. Незаметно, с силой, оно выплескивается наружу. Этот мир где-то далеко. В нем тихо, как в милой сердцу комнате детства. Кэннонбол нару-шает лидерство трубы, как бы выстраивая ноты в неровные шеренги и заставляя их марширо-вать. Ночь. Я дома один. В руке стакан вина. Я слушаю концертный винил Кэннонбола, и мне радостно оттого, что в одной комнате со мной звучит музыка. Затаив дыхание, я наслаждаюсь красивым энергичным соло пианиста Джо Завинула. Что ни говори, а все же Кэннонболу не удалось создать по-настоящему демоническую му-зыку. Появившись на свет, он жил. Пришло время – достойно ушел из жизни. В музыке этого человека вы не найдете раскаяния, самоанализа, предательства, деградации, замкнутости и бес-сонных ночей. Может быть, поэтому, слушая Кэннонбола, душу охватывает какая-то бездонная тоска. Странное, ни на что не похожее чувство. Отпускает, а потом как бы сильно сжимает вновь. CANNONBALL ADDERLEY LIVE! (Capitol ST-2399) Джулиан Кэннонбол Эддерли (1928–1975) Родился в штате Флорида. В 1955-м стал играть в Нью-Йорке, сменив на сцене ушедшего из жизни Чарли Паркера. Тогда же получил признание как выдающийся альт-саксофонист. Некоторое время играл вместе с младшим братом корнетистом Нэтом Эддерли. С позволения Майлза Дэйвиса участвовал в таких эпохальных запи-сях, как «Milestones» (1958) и «Kind of Blue» (1959). В дальнейшем продолжал вы-ступать вместе с Нэтом, сыграв не последнюю роль в продвижении фанки-джаза. Дюк Эллингтон Считается, что талант – вещь эфемерная, преимущественно свойственная нетерпеливым и вспыльчивым людям. Чего совсем не скажешь о Дюке Эллингтоне – талантливом музыканте, прожившем поистине красивую, насыщенную и независимую жизнь. Причем, надо сказать, за-мечательно прожившем… Его на редкость богатую музыку можно сравнить с подземным ручь-ем, питающим бесплодную долину. Разумеется, вклад Эллингтона в историю джаза заслуживает особой оценки. И все же, если быть честным, не кажется ли вам, что даже такому гиганту было не так-то просто продержаться на сцене столь долгое время. Эллингтон оставил после себя много потря-сающих мелодий и концертных записей. Пожалуй, даже слишком много. Причем каждый раз, выбирая что-нибудь послушать из этого моря записей, сталкиваешься с собственным бессилием, как толпы воинственных дикарей, которые впервые увидели Великую китайскую стену. Несмотря на это, я все же рискну и дам личную оценку его творчеству. 1. Если брать в общем, то мне нравится Эллингтон конца 1939-го и начала 40-х. Не слиш-ком сложный, не слишком шумный, в чем-то даже изысканный. Особенно хорош период, когда в его оркестре играл Джимми Блэнтон. 2. Из записей, сделанных в то время, я бы отметил винил «In a Mellotone», вышедший под лейблом «Ар-си-эй». 3. На нем я предпочитаю сторону Б. Поразительно: сколько эту вещь ни слушай, она ни-чуть не надоедает. Разумеется, состав исполнителей на высоте: Ходжес, Уэбстер, Кути, Бигард, Карни… Несомненно, то был «золотой период» в творчестве Эллингтона. Так что же вам еще нужно? На пластинке «In a Mellotone» кроме хорошо известной заглавной композиции мне нравят-ся «All Too Soon» и «Rocks in My Bed». Хороши и написанные самим Эллингтоном хиты: «Solitude» и «Satin Doll». Впрочем, среди менее известных вещей есть тоже немало шедевров, способных тронуть душу слушателя. Открывая для себя не похожие друг на друга задушевные мелодии, переживаешь радость от погружения в необъятный музыкальный мир Эллингтона. |
