— Это что, нормально? — спросила Энни.

— А то, — сказал я слегка обалдело. Ничего нормального в этом не было.

Я въехал через ворота на Джойленд-авеню и остановился у скамейки перед «Деревней „Туда-Сюда“», где когда-то сидел с мистером Истербруком после своего первого выступления в роли Гови.

Майк хотел выйти из фургона так же, как в него сел — самостоятельно. Я стоял наготове, чтобы поймать его, если он потеряет равновесие, пока Энни вытаскивала сзади коляску. Навостривший уши Майло сидел у моих ног, постукивая хвостом и посверкивая глазками.

Пока Энни подвозила к нам кресло, подошел Фред, окутанный облаком одеколонного аромата. Он был… ослепителен. Другого слова не подберешь. Он снял цилиндр, поклонился Энни и протянул руку.

— Вы, должно быть, мама Майка.

Не забывайте, что в то время обращение «миз» еще не было в ходу, и как я ни нервничал, но не мог не восхититься тем, как он ловко обошел проблему «мисс/миссис».

— Да, — ответила она.

Не знаю, что ее смутило — то ли его любезность, то ли контраст в том, как они были одеты (она — для обычного визита в парк развлечений, он — для официального визита), но она, безусловно, была смущена. Однако руку ему пожала.

— А этот юноша…

— … сам Майкл.

Он протянул руку мальчику, который с широко распахнутыми глазами стоял на своих стальных подпорках.

— Спасибо, что посетили нас.

— Не за что… То есть, это вам спасибо. Спасибо, что разрешили нам прийти, — он пожал руку Фреда. — Парк такой огромный!

Никакой он, конечно, был не огромный. Диснейленд — вот огромный парк. Но для десятилетки, ни разу не бывшего в парке развлечений, он наверняка выглядел именно таким. На мгновение я увидел Джойленд его глазами, увидел как будто впервые, и все мои сомнения насчет того, стоило ли его сюда везти, растаяли.

Фред наклонился, чтобы осмотреть третьего члена семьи Росс, уперев руки в колени.

— А ты — Майло!

Майло гавкнул.

— Да, — сказал Фред, — мне тоже очень приятно. Он протянул руку и подождал, пока Майло подаст ему лапу, а затем пожал ее.

— Откуда вы знаете, как зовут нашу собаку? — спросила Энни. — Дев сказал?

Он выпрямился с улыбкой.

— Нет, не Дев. Знаю потому, что это место — волшебное, дорогая моя. Например… — Он показал пустые ладони и спрятал их за спину. — В какой руке?

— В левой, — подыграла ему Энни.

Фред вытянул вперед левую руку — пустую.

Она, улыбаясь, закатила глаза.

— Ну, в правой.

На сей раз в руке оказалась дюжина роз. Настоящих. Энни и Майк охнули от изумления. Я тоже. Даже теперь, столько лет спустя, я все еще понятия не имею, как он это сделал.

— Джойленд — для детей, дорогая моя, и поскольку сегодня Майк здесь единственный ребенок, парк принадлежит ему. Но эти цветы — для вас.

Она взяла их, как во сне, зарылась лицом в бутоны, втянула в себя аромат их сладкой красной пыльцы.

— Я отнесу их в фургон, — предложил я.

Она удержала их еще на мгновенье, потом отдала мне.

— Майк, — сказал Фред, — ты знаешь, чем мы здесь торгуем?

Майк неуверенно взглянул на него.

— Аттракционами? И играми?

— Мы продаем веселье. Ну что, пошли веселиться?

Я помню день, который Майк провел в парке — и Энни, конечно, тоже, — как будто это было вчера.