— Вышла за другого? Но это же преступление… По крайней мере, так принято считать, хотя никто не думает этого всерьез.

    — Ну вот, теперь я узнаю в тебе прежнюю Сью. Да, это преступление, как ты сама это признаешь, хотя и убеждаешь себя в противном. Но я никогда не донесу на Арабеллу! Особенно теперь, когда угрызения совести заставили ее просить у меня развода, чтобы законно оформить новый брак. Так что сама понимаешь, я вряд ли когда-нибудь еще увижусь с ней.

    — И ты в самом деле ничего не знал, когда встретился с ней? — уже мягче спросила Сью, вставая с колен.

    — Ничего. Принимая это во внимание, тебе, право, не следует сердиться, моя милая.

    — Я не сержусь. Но в гостиницу Общества трезвости не пойду.

    — Ну и ладно! — засмеялся он. — С меня довольно и того, что мы вместе. Я, ничтожный смертный, большего и не заслуживаю, ведь для меня ты словно призрак — бесплотный, нежный и дразнящий. Когда я обнимаю тебя, мои руки, кажется, вот-вот пройдут сквозь твое тело, — как сквозь воздух. Прости мне мою, как ты это называешь, грубость и помни: нас завела в ловушку игра в родственные чувства, когда на самом деле мы были чужими. Вражда между нашими родителями придавала тебе в моих глазах особую привлекательность, с какой не сравнится обычная новизна знакомства.

    — Прочти мне эти чудесные строчки из «Эпипсихидиона» Шелли, они будто обо мне написаны, — попросила она, становясь с ним рядом. — Ты знаешь их?

    — Я почти ничего не знаю наизусть, — уныло ответил он.

    — Да? Вот они:

           Там было существо, его мой дух

      Встречал в своих скитаньях в небесах

      . . . . . . . . .

      . . . . . . . . .

      Для человека слишком хрупок, серафим

      Был в женском лучезарном облике сокрыт…

        Нет, это слишком лестно для меня, не буду дальше читать. Но скажи мне, что это я. Ну скажи!

    — Это так и есть, дорогая, это в точности ты.

    — Тогда я тебя прощаю! Можешь поцеловать меня вот тут. — Она осторожно приложила палец к щеке. — Только чтоб поцелуй был недолгий.

    Он послушно выполнил ее приказание.

    — Ты ведь очень любишь меня, правда? Хоть сама-то я не… Ну, да ты понимаешь!

    — Да, моя радость! — сказал он со вздохом и, пожелав ей спокойной ночи, ушел.

            VI

    Когда Филотсон вернулся учительствовать в свой родной Шестон, жители города приняли в нем участие и, по старой памяти, встретили его с искренним почтением, хоть и не сумели оценить по достоинству его разнообразных познаний, как оценили бы, вероятно, где-нибудь в другом месте. А когда вскоре после приезда он ввел в свой дом хорошенькую жену, они и ее встретили радушно, отметив, однако, про себя, что уж слишком она хорошенькая, и горе ему, если он не будет как следует присматривать за ней.

    Первое время после отъезда Сью ее отсутствие не вызывало никаких толков.