— Нисколько, дорогой мой мальчик. Я готова сидеть и слушать тебя хоть целый день.

    Чем больше думал Джуд об известии, которое принесла миссис Эдлин, тем сильнее волновался и, наконец, пришел в такое расстройство, что стал неистово проклинать общество и его условности. У него начался тяжелый приступ кашля. В это время внизу раздался стук в дверь. Так как в доме никого не было, миссис Эдлин сама пошла вниз открывать.

    Вошедший милостиво сообщил, что он доктор. Это был тощий лекарь Вильберт, его вызвала Арабелла.

    — Ну, как поживает мой больной? — осведомился он.

    — Плохо, очень плохо! Бедняга разволновался и ужасно богохульствует, потому что я случайно рассказала ему одну сплетню, дернуло же меня! Вы уж не обижайтесь на больного человека, что б он там ни говорил, а бог его простит.

    — Ладно. Я поднимусь и погляжу его. Миссис Фаули дома?

    — Нет, но скоро придет.

    Вильберт поднялся наверх. Но если раньше Джуд совершенно равнодушно глотал снадобья этого знахаря, когда Арабелла пичкала его ими, то сейчас он в крайнем раздражении высказал лекарю свое мнение о нем в таких крутых выражениях и метких эпитетах, что Вильберт поспешно затрусил вниз. В дверях ему встретилась Арабелла; миссис Эдлинуже ушла. Арабелла спросила, как он находит сегодня ее мужа, и, заметив, что Вильберт не в себе, предложила ему выпить. Он согласился.

    — Я вынесу вам сюда, в коридор, — сказала она. — В доме сегодня только я одна.

    Она принесла бутылку и стакан, и он выпил, а Арабелла вдруг затряслась от смеха.

    — Что вы мне дали, дорогая? — спросил он, чмокая губами.

    — Немного вина, а в нем кое-что еще, — засмеялась она. — Тот самый любовный напиток, что вы продали мне на земледельческой выставке. Помните?

    — Еще бы, еще бы! Вот умница! Теперь приготовьтесь к последствиям.

    С этими словами он обнял её за плечи и поцеловал.

    — Что вы, что вы! — шептала она, посмеиваясь. — А вдруг муж услышит!

    Она выпустила Вильберта из дома и пробормотала, подымаясь по лестнице:

    — Ну, что ж! Должна же слабая женщина обеспечить себя на черный день! Если мой бедняга отдаст богу душу, — а это, наверное, уже скоро, — неплохо иметь кого-нибудь на примете. Теперь не очень-то повыбираешь, как в молодости… Сойдет и старый, если не сумеешь подцепить молодого.

    Автор подводит читателя к последним страницам повествования и рисует две сцены — одну в спальне Джуда, другую вне ее, — происшедшие в разгар вновь наступившего лета.

    Джуд к этому времени так исхудал, что даже старые друзья с трудом узнали бы его. Дело было днем. Арабелла завивалась перед зеркалом — это делалось при помощи нагретой на пламени свечи спицы от зонта, на которую накручивалась прядь распущенных волос. Закончив прическу, Арабелла сделала ямочку на щеке, оделась и оглянулась на Джуда. Казалось, он спал, хотя он и полусидел в постели: лежать ему было хуже.

    Арабелла в шляпке и перчатках, готовая к выходу, села и стала ждать, словно поджидая кого-то, кто должен был прийти и сменить ее у постели больного.

    Доносившиеся с улицы звуки говорили о том, что в городе праздник, но в комнате было совсем не по-праздничному.