До этой минуты Бетт не знала, что Джули увлекается музыкой и музыкальными инструментами, этого никто в городе не знал, только Билли да я.

– Джули играет? – не веря своим ушам, спросила Бетт.

– Да. Но это плохая музыка, Бетт. Он играет джазовую музыку и еще другую…

– Джули?

– Да. Только никому про это не говорите.

– Нет, конечно, не скажу.

Но Бетт никогда не замечала ничего дурного, ни о чем дурном не помышляла и оттого не могла понять, почему миссис Кристо чуть не плачет.

А та спросила, когда Бетт придет к ним помогать Джули заниматься.

– Мне надо договорить с Джули, миссис Кристо. Я с ним самим сговорюсь.

– Так оно будет лучше, – со вздохом сказала миссис Кристо и, когда обе они встали из-за стола, обняла Бетт. – Но вы поможете ему, Бетт? Пожалуйста…

– Я спрошу его завтра.

– Возьмите для отца ломоть моего домашнего хлеба. У нас дома он всем по вкусу, особенно мистеру Мейкпису. Он хотел бы, чтоб я пекла хлеб каждый день, но я пеку только по субботам, чтоб хватало на воскресенье и понедельник, – ведь в эти дни пекарь выпекает вдвое меньше.

Миссис Кристо взяла длинный кухонный нож – Мейкпис сделал его из немецкого штыка, сохранившегося со времен первой мировой войны, – и разрезала пополам один из своих караваев.

– Это слишком много, миссис Кристо, – сказала Бетт.

Но миссис Кристо положила хлеб в полотняный мешочек, сшитый из старой простыни, и затянула тесемки.

– Мешочек можете завтра отдать Джули, – сказала она.

У ворот она уже готова была крепко обнять гостью, но вдруг как из-под земли вырос Джули и остановился перед матерью, словно запрещая ей прикасаться к Бетт.

– Господи! – испуганно и смятенно воскликнула миссис Кристо. – Как ты нас напугал, Джули.

– Здравствуй, Джули, – сказала Бетт.

И тут на беду вмешался Скребок. Он весь ощетинился, припал к земле и зарычал на Бетт.

– За что он меня не любит? – спросила она у Джули. Она шагнула было к Скребку, хотя он щерился совсем по-волчьи.

– Не трогай его, – сказал Джули. – Он тебя боится.

– Да почему?

– Не знаю. Но он боится. Так что не трогай его.

– Но я хочу с ним подружиться. Я уж все перепробовала, а он рычит и рычит на меня, я же не виновата, Джули.

Скребок все еще угрожающе ворчал, а Джули даже не пытался его утихомирить, словно не замечая, что перепуганная мать пятится по дорожке.

– Пойдемте назад в дом, – позвала она Бетт, – Джули вернулся, и вы можете с ним поговорить.

Но Джули уже уходил в сторону поленницы.

– Мне надо приготовить отцу чай, миссис Кристо, – сказала Бетт. – А с Джули мы увидимся завтра.

Миссис Кристо глянула через плечо, убедилась, что Джули не видно и, наклонясь поверх калитки, мягкими любящими руками обхватила голову Бетт, прижала, к своей груди. Наконец Бетт высвободилась и по пустынным воскресным улицам почти побежала домой, озадаченная и огорченная слезами миссис Кристо, а главное – самим Джули.

Быть может, будь я более преданным другом, я бы энергичней постарался побороть внезапную и непреклонную враждебность Джули к Бетт, но наши юношеские неписаные законы не позволяли вмешиваться в подобные дела. Притом начался второй этап экзаменов, и меня больше всего занимали мои собственные затруднения, а Джули все равно всегда поступал по-своему – теперь он отказывался от нашей помощи не потому, что не желал иметь с нами дело, но скорее потому, что пропасть между его знаниями и знаниями всех остальных была слишком глубока, и наши неумелые попытки перебросить мост и дать ему то, чего не сумели дать учителя, были, конечно же, обречены на неудачу.