И все происходящее казалось одним нелепым, бестолковым сном.
К тому же она обнаружила, что ее сумочка где-то пропала. И Лика не могла вспомнить, куда ее дела, как не могла вспомнить и то, как попала сюда. Ей очень нужна была помощь. И Эд был единственным, кто сейчас мог ей помочь.
Он довел ее до машины и усадил на переднее сиденье. А сам замешкался на улице и начал обхлопывать себя по карманам, пока не нашел смятую пачку сигарет в одном из них. Лика видела через окно, как он затянулся, стоя к ней вполоборота, и выпустил струйку дыма.
В салоне было тепло, но девушку бил внутренний озноб. Она обхватила себя руками, откинула голову на спинку сиденья и прикрыла глаза. В голове раздавался стук невидимых молоточков, и от этого стука, казалось, можно было сойти с ума.
Когда Эд сел за руль и завел двигатель, Лика даже не глянула на него. Сейчас она хотела лишь одного — уехать отсюда куда угодно и как можно скорее.
Она не хотела думать о том, что случилось. Гнала от себя болезненные воспоминания. Слишком свежа была рана, слишком сильной казалась боль. Но мысли настойчиво лезли, не давая ни на секунду не давая забыться.
Снова и снова Лика прокручивала в памяти разговор, который услышала по телефону. Снова и снова в ее голове билась одна-единственная мысль, которую разум отказывался принять. Как же так? Как ОН смог с ней так поступить? За что? Почему? Неужели все это — все их ночи и дни, все поцелуи, объятия и улыбки, вся эта безумная страсть, которой они отдавались так самозабвенно — неужели все это было из мести?
Она не могла в это поверить. Не могла принять. Но это была реальность, в которой отныне ей предстояло жить.
Глава 30
Эдмунд вел машину, то и дело бросая нервный взгляд на свою пассажирку. Девушка выглядела усталой, измученной, но вместе с тем чертовски желанной. Было в ней какое-то дьявольское притяжение, которое он почувствовал на себе в первый момент их встречи и от которого так и не смог избавиться.
Казалось, эта недотрога приворожила его своими глазами, своими губами…
Эд хорошо помнил вкус ее губ. Он напомнил ему вкус земляники. Помнил, какой тоненькой казалась ее талия в его руках, какой упругой — попка. Помнил то ощущение власти, которое испытал, когда прижал ее к столу в кабинете. И сладкую дрожь от одной только мысли, что ее ножки раздвинутся перед ним…
От этих мыслей горло стало сухим, точно воздух в пустыне, а штаны — тесными. Эд поправил напрягшийся член.
Чертова ведьма!
Сколько раз он представлял ее обнаженной, распятой перед ним на столе? Даже вчера, затащив в койку Малену, которая давно на него положила глаз, он представлял, что трахает эту выскочку, посмевшую ему отказать. Трахает жестко, поставив ее на колени, так, чтобы она поняла, кто здесь хозяин! И чем больше он думал об этом, чем больше прокручивал свои фантазии в голове, тем больше ему хотелось, чтобы это стало реальностью.
Вчера он очнулся только тогда, когда Малена застонала от боли. Только тогда он понял, что одной рукой сжимает ей горло. И что ему нравится наблюдать, как она извивается и хрипит под ним, пытаясь вырваться на свободу.
Он представил, что это Анхелика…
И не убрал руку. Наоборот, стиснул пальцы сильнее, мощными ударами вбиваясь в упругую попку мулатки. Его мошонка с влажным звуком хлопала ее по мокрой промежности, пока он свободной рукой щипал ее за соски. А потом, схватив эту шлюху за волосы, развернул к себе лицом и еще с минуту имел ее в рот. Все это время воображая, что трахает недотрогу.
Наградой ему стал оргазм, сильнее которого он не испытывал даже под кайфом.
И вот сегодня удача сама пришла ему в руки! Ночь. Окраина города. Свидетелей нет. А несколько граммов опиума, принятых им в «Тентакле», и бутылка французского коньяка притупили чувство опасности. |