От него не укрылось, с каким ужасом она смотрела на ирбиса, когда тот приблизился к ней.

Она боялась. Его пара боялась его! Мать его будущего ребенка задрожала от страха, когда он попытался к ней прикоснуться. Могло ли быть что-то ужаснее для него?

Лика потрясенно молчала, а он беззвучно молился, чтобы она опять не сбежала.

Но вот она судорожно вздохнула и посмотрела поверх его плеча на дорогу, туда, где лежали останки офицера Райта.

Кирилл обернулся вслед за ее взглядом.

Райт лежал на боку, его плечи и грудь были залиты кровью. Кровь черной лужей растеклась по асфальту. Голова несостоявшегося насильника откатилась на пару шагов, и теперь ее остекленевшие глаза смотрели прямо на Лику.

Осознание истины подкатило к девушке вместе с дурманом. Ее чуть не изнасиловали — это факт. Кирилл обернулся в ирбиса и загрыз насильника — тоже факт. Насильник был офицером с базы, которого она знала.

Это стало последней каплей.

Лика закрыла глаза, позволяя спасительной тьме окутать сознание.

* * *

Она очнулась от мужских голосов и ощущения легкой качки.

Открыла глаза.

Над головой висел низкий потолок, отделанный дубовой вагонкой, и мягко светила длинная люминесцентная лампа.

Где она? Что с ней?

Перед глазами все еще стоял легкий туман, мысли спутались в бессвязный комок, из которого то и дело вылетали обрывочные картинки.

Лика с трудом поняла, что лежит на больничной кровати, подключенная к капельнице и кардиографу. Кто-то даже одел ее в нечто, похожее на пижаму — свободные штаны и рубашку с широким воротом, которые были ей великоваты.

Но помещение, в котором она оказалась, вряд ли можно было назвать больничным. Скорее всего — лазарет.

Девушка неловко приподнялась на локте. Осмотрела видимое пространство.

Небольшое квадратное помещение было обито панелями, а с противоположной стены смотрели два круглых иллюминатора, за которыми тихо плескались волны и светила луна.

Волны? Откуда здесь волны?

И в этот момент до нее вновь донеслись голоса.

Где-то над головой ругались мужчины. Одним из них был Кирилл — Лика не могла не узнать его голос, отдавшийся в сердце болью предательства. А вот второй… Голос второго напомнил ей телефонную запись, о которой хотелось забыть и не вспоминать.

Это был Антуан Андрулеску, глава резервации Химнесс и по совместительству ее отец.

Лику охватила тревога.

В памяти всплыли обрывки последних событий. Ее глупый побег из дома, бесцельное блуждание по городу, встреча с Эдом…

Она вспомнила, как офицер пытался ее изнасиловать, и как на него напал ирбис… А то, что потом этот зверюга полз к ней на брюхе, едва не виляя хвостом, и превратился в Кирилла… это просто галлюцинация, навеянная нервным стрессом.

Или не галлюцинация?

Сквозь стены долетали только обрывки фраз, но среди них Лика услышала свое имя, и это заставило ее невольно прислушаться.

Стромов и Андрулеску говорили о ней.

— Я должен сказать тебе спасибо за то, что спас мою дочь, — в голосе Андрулеску сквозила явная неохота признавать чужие заслуги. — Врач сказал, Анжелика не пострадала.

— Лика. — А это уже Кирилл. Хмурый и настороженный. Лика почувствовала его состояние так, будто сама стояла с ним рядом.

— Что — «Лика»?

— Она не любит свое полное имя.

Девушка удивилась. Откуда он знает? Ведь она ему не говорила об этом! Но действительно, она всегда считала свое полное имя вычурным, старомодным и старалась поменьше его использовать.

Неужели он просто почувствовал это?

— Да? — судя по тону, ее отец тоже был удивлен. — А мне нравится.