Только ее широко распахнутые глаза, в которых светилась по-детски наивная обида. Обида маленькой девочки, которую бросил в дремучем лесу тот, кому она доверяла больше всего.

Даже эта большая рубашка, нелепо сползшая на одно плечо и обнажившая худенькую ключицу — даже она обрела в этот миг особенное значение.

Взгляд Кирилла переместился на живот девушки, прикрытый бесформенной пижамой. И Лика, подчиняясь невольному порыву, не обдумывая собственных действий, машинально прикрыла ладонями эту часть себя.

От этого жеста, такого наивного и в то же время пронзительно-трогательного, по телу Стромова побежали мурашки. В груди что-то ёкнуло, а горло перехватило от захлестнувших эмоций, и стало трудно дышать, словно в воздухе снизился процент кислорода.

Память подкинула воспоминание, о котором хотелось забыть навсегда. Кирилл вспомнил, какой раздавленной и беззащитной казалась Лика, когда он увидел ее в Ленд Крузере. И снова, как и тогда, он почуял в воздухе запах ее отчаяния и страха. Он знал, что этот запах еще долго будет преследовать его. А еще ее взгляд — потухший, безжизненный, безразличный к происходящему.

И фиолетовые отметины чужих пальцев на нежной шее.

Он вспомнил, как лихорадочно натягивал на нее рваный комбинезон, чтобы хоть чуть-чуть прикрыть наготу, которая в тот момент казалась ему кощунственной. Как тонкий шелк выскальзывал из негнущихся пальцев.

Как он ненавидел себя в тот момент за слабость, за то, что пошел на поводу у собственных демонов, за то, что не уберег, не смог прийти вовремя, предугадать, оградить.

И как Лика все это время, не мигая, смотрела в потолок, пока он не взял ее на руки, чтобы вынести из машины.

Только тогда она перевела этот отсутствующий взгляд на него. И вот тогда ему по-настоящему стало страшно.

Его собственный автомобиль был всего в сотне метров от места трагедии. Всего сто шагов — сто секунд, казалось бы, очень мало. Но за эти сто секунд он в полной мере осознал всё то, что пережил за последние часы.

Он не может потерять ее. Не может сделать вид, что ему все равно, и спокойно жить дальше. Она не просто пара, которую выбрал его Внутренний зверь. Она — его половина. Половина его сердца, половина души. Он привязан к ней узами более сильными, что связывают мужчину и женщину. И разорвать эту связь можно, только убив его.

Все это всплыло в подсознании, за долю секунды окутало разум и вошло в сердце.

Чувство, которое Кирилл избегал столько времени, толкнуло его в спину. Словно во сне мужчина пересек те несчастные метры, что разделяли их. Но когда девушка оказалась так близко, что он смог бы дотронуться до нее, его ноги вдруг подломились.

Медленно, почти не осознавая, что делает, он опустился перед ней на колени.

— Лика… — Спазм сжал ему горло.

Слишком сложно, оказывается, просить прощения в первый раз.

— Стромов, ты просто скотина! — произнесла девушка дрожащим голосом и нервным жестом стерла со щек следы своей слабости. — Я…

Лика хотела сказать «…ненавижу тебя», но вовремя осеклась. Что-то не позволило ей бросить эти слова в лицо мужчины, чьего ребенка она теперь носит.

Стромов опустил голову.

— Знаю, что я подлец, — глухо вырвалось у него. — И ты вправе ненавидеть меня. Я сам ненавижу себя за то, что пытался сделать. Но если ты дашь мне еще один шанс…

Он поднял голову и посмотрел на нее.

Их взгляды на секунду встретились, и Лика задрожала от той взрывной смеси, что горела в его глазах — настоящих глазах вера, не прикрытых дурацкими линзами.

— Если ты дашь мне еще один шанс, — заговорил он уже с большей уверенностью, и с каждым словом эта уверенность крепла, — я клянусь, что никогда не обижу тебя.