Ей говорили, что с тех пор, как остров Сале перестал быть местом обязательной посадки на южноамериканских рейсах, отель «Атлантика» приходит в упадок. Бог знает, случалось ли хоть раз еще, чтобы за одну ночь после дождя весь остров покрывался травой. И в самом ли деле она пережила там лучшие дни своей жизни, и куда все это девалось потом? Бог знает, любит ли ее еще Арриго, подумала она.

У них за эти годы было много других путешествий, жизнь приносила им другие радости, и выросли уже их дети, но ни разу не повторялось больше чудо той ночи – такого подарка жизнь не делала им уже никогда. С течением времени драгоценный хрусталь страсти помутнел, влюбленность прошла, точно растворилась в повседневной банальности будней. Заниматься любовью стало скучной обязанностью – не было страсти, не было трепета и новизны. «Ты меня разлюбила, женушка, – шутя сказал ей как-то Арриго, – а я вот по-прежнему в тебя влюблен. Быть влюбленным – прекрасно, Анна, но, когда свет гаснет для одного, другой чувствует себя, словно обломок, плывущий по воле волн». Тогда эта фраза показалась ей неуместной и глупой, но теперь слова мужа заставили задуматься.

Отворив дверь бассейна со стеклянным потолком Анна вошла и быстро разделась у бортика. Она не оставила на себе ничего, надела лишь резиновую шапочку и тут же нырнула в прозрачную воду, температура которой поддерживалась всегда на уровне двадцати восьми градусов. Ее гибкое и загорелое под солнцем Рио тело долго нежилось над разноцветной мозаикой дна, прежде чем снова показаться на поверхности гладкой воды у противоположного бортика.

– Вот такой всегда и оставайся, – прозвучал вдруг мужской голос у нее за спиной.

Анна резко обернулась, смешавшись, как это бывает во сне, когда снится, что ты голый среди людей. Но разница была в том, что все это происходило не во сне, а наяву, и она действительно оказалась голой перед незнакомцем.

– Кто вы? – воскликнула она, сжавшись.

– Восторженный зритель, как видишь.

Это был парень лет двадцати четырех с круглой вульгарной физиономией, одетый в грубый свитер и джинсы. Нагло уставившись на нее в упор, он рассматривал ее с бортика бассейна.

– Уходи! – крикнула она пронзительным голосом, выдав свою растерянность.

– Прекрасная сорокалетняя и сексуальная, – продекламировал он, перефразируя идиотское название одного из бульварных журнальчиков, популярных среди второсортной богемы. – А ты неплохо выглядишь в свои годы.

Против этой циничной обезьяны помогло бы только тяжелое охотничье ружье, но у Анны в руках не было даже легкого хлыстика.

– Ты что, решил ночевать здесь? – спросила она холодным тоном, безуспешно пытаясь спрятаться в прозрачной воде. Ситуация была абсурдная и неизвестно, чем могла завершиться.

– Я бы не прочь, – сказал он, – но предрассудки Марии…

Это и в самом деле был тип, с которым Мария, ее дочь, водилась некоторое время.

– Так что мы будем делать? – спросила Анна. – Ты будешь строить из себя лихого донжуана или уйдешь, позволив мне выйти?

– Если хочешь, я притворюсь, что отвернулся и зажмурил глаза, как в американских фильмах твоих времен.

– Я желаю остаться одна. – У нее было два телохранителя, мажордом и несколько слуг, а она должна была терпеть выходки мерзкого наглеца, который наслаждается тем, что поставил женщину в неловкое положение.

– Хочешь, я тебе помогу? – насмешливо спросил он, протягивая руку.

– Давай, – неожиданно согласилась Анна.

– Видишь, порядочные люди всегда могут договориться друг с другом, – заметил тот.