— Да, я верю тебе. Однако нелегко было одолеть сомнения. Когда он был юн, я пытался верить, но… Отец заметил мое отношение и вмешался, именно он подарил Гейбриелу счастливое детство, которого я едва не лишил его.
— Потому что он любил тебя, Адам. Мы все любим тебя. — Леди Лэнгли тряхнула головой. — Неужели ты думаешь, что Гейбриел совершил бы все то, что он сделал, если бы он был сыном Эпплби? Нет, он настоящий Лэнгли, от головы до пяток, — смелый, сильный, верный.
Адам протянул руку, чтобы взять письмо со стола.
— Адам? — тревожно прошептала она.
— Прости меня, — тихо вымолвил он, — прости, я вел себя так глупо. Когда Эпплби показал письмо, я подумал, что ты написала его, сожалея о том, что ушла от него. Я…
— Молчи.
И она заслонила ему рот ладонью.
— Адам, выйдя за тебя замуж, я совершила самый лучший поступок в своей жизни. И никогда не жалела об этом.
Он отнял ее ладонь и по очереди с чувством поцеловал каждый ее палец.
— А теперь, — твердо сказала она, — не хочешь ли ты сжечь это письмо, которое доставило нам столько огорчений?
— Да.
Листки бумаги упали в огонь, и по ним побежало пламя. Горящая бумага изгибалась, сворачивалась и постепенно превращалась в пепел. Сэр Адам Лэнгли и его жена молча смотрели на горевшее письмо, а потом еще долго сидели возле камина, с благодушным видом наблюдая за пляшущими языками пламени.
— Вы выглядите очень хорошо для человека, перед которым едва не распахнулись двери загробного мира.
Гейбриел открыл глаза и улыбнулся:
— Мариетта.
— Она самая.
Его сестра присела рядом с ним на садовую скамью, солнечные блики отражались в локонах ее белокурых волос. Она была прекрасна, а счастливое замужество лишь усилило ее привлекательность.
— Благодарю вас зато, что помогли сохранить клуб. Не знаю, что бы делала Афродита, если бы она потеряла его.
— Не думаю, что я сделал слишком много, — скромно ответил Гейбриел. — Скорее всего, я вел себя очень глупо.
— Чепуха. Все только и говорят о вашей храбрости. Многие даже уверяют, что вы заслонили собственным телом принца от удара, который предназначался ему.
Гейбриел удивленно приподнял брови:
— Боже мой, неужели есть люди, которые в это верят? Мне почти жаль Эпплби. Возможно, он надеялся хоть на капельку сочувствия, а теперь его записали в убийцы.
— Нашли кого жалеть!
— Я ведь сказал «почти».
— Видимо, вы вскоре вернетесь в свой Уэксмур-Мэнор, в глухую провинцию? Я даже немного удивлена, что вы так надолго задержались в Лондоне.
— Мадам была очень добра и внимательна ко мне во время моего выздоровления.
— Сейчас ее переполняет радость, что ее клуб снова открывается. Она говорит, что все необходимые приготовления, новая отделка и прочее будут завершены к концу этой недели. — Мариетта лукаво подмигнула Гейбриелу: — Афродита собирается устроить небольшой праздничный ужин для вас и вашей подруги, мисс Дюпре.
Гейбриел протяжно вздохнул и закрыл глаза:
— Только не надо меня женить.
— А почему бы и нет? По слухам, вы явно к ней неравнодушны.
— Если я говорю, что меня не надо женить, то имею в виду, что предпочитаю сам сделать предложение.
Мариетта всмотрелась в его лицо, внезапно ставшее серьезным.
— А мисс Дюпре навещала вас во время болезни, после того как уехала в Суррей?
— Нет, ни разу. Она дождалась вердикта врачей, что моей жизни ничто не угрожает, а потом уехала. |