Он мягко обнял ее за плечи и вывел из зала. Но уже у самого выхода девочка остановилась и обернулась. Она думала, детектив будет смотреть на эту брюнетку, но нет. Он провожал взглядом ее, Жаклин. Она улыбнулась и уже смелее пошла с отцом.

Она верила, что этот мужчина найдет убийцу матери. И пусть это ничего не изменит, в мире, где есть справедливость, еще можно жить.

Глава десятая

НАСТОЯЩЕЕ. АКСЕЛЬ

Детектив Грин проводил Жаклин Бальмон и Кристиана Бальмона долгим неподвижным взглядом. Разговор с девочкой затронул что-то в душе, и Аксель пока не понимал, как к этому относиться. Он отчетливо видел ее внутреннюю борьбу, страх, нежелание оставаться с отцом наедине и стремление поучаствовать в расследовании. При этом Жаклин совершенно не проявляла ожидаемых в подобной ситуации эмоций. Она не казалась опечаленной или раздавленной. Не плакала, не заламывала руки. Просто смотрела. Сосредоточенно и серьезно.

Будто была опустошена, будто нечто выжгло ее изнутри. И это никак не связано со смертью матери. Как будто их отношения рухнули раньше, а все, что оставалось девочке, — играть роль, отведенную для нее родителями. И целым светом. И даже детективом. Грину почему-то стало стыдно. Впервые в жизни. За то, что вопросами он вытаскивал из Жаклин нечто хрупкое и настоящее, то, что она предпочла бы спрятать. Он ее обнажал.

Он просто делал свою работу. Делал ее лучше большинства. И обычно ему было плевать на чувства тех, кто способствовал установлению истины. И на чувства, и на жизни. Но не в этот раз. Расследование слишком личное. Только вот сегодня Аксель с ясностью понял одно: ему уже не нужен был анализ ДНК, чтобы убедиться в родственности.

Бред? Вполне. Но разве это имеет значение?

Его жизнь менялась. Менялась независимо от его действий, самочувствия и увлеченности. Он просто взрослел, проходил трансформацию, которую каждый проходит лет в тридцать пять. Что это? Кризис среднего возраста? Ох, вряд ли. Просто очередной этап развития, очередной шаг к тому новому себе, от которого Грин бегал всю сознательную жизнь.

Размышлять о себе в подобном ключе было непривычно, и детектив сосредоточился на том, чем действительно мог управлять: на наблюдении за гостями.

Мисс Рихтер остановилась рядом с ним, как будто они были давними приятелями и для нее стал естественным подобный жест. Аксель опустил на нее взгляд и улыбнулся, прогоняя из головы образ Жаклин и все, что с ним было связано. И старательно избегая пристального, фанатично блестевшего взгляда Анны Перо с портрета.

— Не думала, что вы все-таки сюда придете, — негромко сказала Теодора.

Ее холодные глаза следили за мужчиной, которого она в прошлый раз представила как своего партнера. Кевин Мейсон. Мужчина как раз подошел к Бастиану Кеппелу и что-то ему говорил. Аристократ вежливо кивал, на его губах застыла улыбка. Подозрительная улыбка. Ничего, улыбаться Кеппел перестанет, как только Грин сообщит, что ему предстоит пара незамысловатых процедур. А еще намекнет, что появился свидетель — и лучше Бастиану пересмотреть свои показания относительно характера его отношений с Анной Перо. Ведь теперь, опираясь на слова Жаклин и фотографии, которые притащили криминалисты, следствие с уверенностью могло уличить аристократа во лжи. А там и до статуса «главный подозреваемый» недалеко. Даже если придется заставить ночевать на работе отдел Карлина.

Ай-ай-ай, как неосторожно, младший лорд Кеппел. Особенно теперь, когда фотография постепенно проникала во все слои жизни, становясь естественным атрибутом любой вечеринки. Еще десять лет назад это казалось невозможным. А сейчас — почти естественным.

— Работа, — произнес детектив.

Грин отреагировал прохладнее, чем хотел. Почувствовал себя глупо и попытался скрасить лед в тоне улыбкой.