Она бы обхватила себя руками, если бы не защитная одежда. А потом посмотрела на Карлина и Акселя. Те, будто почувствовав ее взгляд, умолкли.

— Я знаю, на кого он положил глаз, — сообщила она металлическим от напряжения тоном и указала на повязку.

Глава тринадцатая

НАСТОЯЩЕЕ. АКСЕЛЬ

— Знаешь?

Детектив Грин подошел к Аде, которая стояла у трупа, широко распахнув странно блестевшие глаза. Ученица Марка Карлина нервным жестом обхватила себя руками, но взгляд Акселя выдержала с достоинством, несвойственным людям ее возраста. Как будто сам факт смерти коллеги перевернул хрупкую душу, заставив поверить в то, во что до сих пор верить не хотелось. Как будто это дело стало для нее личным. Стало ее посвящением.

Конечно, посвящением. У каждого специалиста есть рубеж, после которого он либо бросает работу в полиции, либо начинает развиваться и остается навсегда. Кто-то топчется на месте, так и не рискнув заглянуть в глаза своим демонам, но Грин традиционно окружал себя людьми иного склада. Людьми, которые идут вперед, несмотря ни на что. Людьми, которые, как бы ни было больно, чувствуют. И живут. Ошибаются, признают свои ошибки, встают и идут вперед. Ада слишком молода, хотя их разделяло всего десять лет. Потеря матери, о которой скупо указали в досье, не стала тем трамплином, после которого развитие человека уже не остановить, но пережитая боль не сломала ее. Оставила след. Не такой яркий и четкий, как у самого Грина, но достаточный, чтобы выбрать профессию. И сейчас Ада выглядела так, будто наконец узнала правду, ускользавшую от нее на протяжении всей жизни. Поняла, что ее мир изменился безвозвратно.

Но почему? Кем являлась для нее Ребекка Грант? Просто коллегой? Точно нет.

Холодный, сейчас невыносимо тяжелый взгляд детектива скользнул дальше и выхватил фигуру Даниэля Кора. Тот курил. Он курил уже полчаса. Сигарету за сигаретой, неотвратимо доводя себя до передозировки. Оправдывался тем, что убивает время, пока осмотром занимаются криминалисты и детективы, но на самом деле боялся приближаться к Ребекке.

Грин знал, что Кор встречается с Грант, кажется, они даже жили вместе. Но это никогда не мешало работе. Полицейские умудрялись ставить непреодолимую стену между работой и домом, ни взглядом, ни жестом не выдавая своих отношений. Кор заперт в блестящей чистоте секционной, Ребекка — офицер убойного отдела. Женщина среди мужчин, которая и сама была вынуждена действовать жестко, по-мужски. Но при чем тут Розенберг?

— Такую шелковую маску носит одна певица, — негромко заговорила Ада, сбросив тяжесть с плеч и распрямив спину. — Слепая, поэтому использует шелковую повязку. Она выступает в Ночном квартале. На ее концерт почти невозможно попасть. Залы всегда маленькие, выступления редкие, а потому билеты раскупают за несколько месяцев. Ближайший концерт в эту субботу. Ее зовут Авирона.

Аксель с Карлином переглянулись.

— Слишком «в лоб»? — спросил Марк у друга, не глядя на ученицу.

Грин задумчиво почесал заросший щетиной подбородок.

— Отрезать скальп женщине тоже «в лоб». Тресс предполагал, что дело в наркоте. Знаешь, что мне сказали в отделе по борьбе с наркотиками? Что адепты этой синтетической дряни в своем лексиконе заменили стандартное «ширнуться» на «снять скальп». Волосы начинают выпадать с третьей дозы. По степени плешивости головы определяют, сколько человек сидит на игле.

— Но при чем тут Ребекка?

Аксель нахмурился. Вопрос был неприятен. Для полицейского, как бы высоко он ни взлетел, есть две болезненные темы: потеря напарника и потеря доверия внутри коллектива. Грин работал один. Это было против правил, но они со Старсгардом нашли компромисс: Аксель не лезет на рожон, вызывая оперативников, если они нужны, а Найджел не вмешивается в его работу, если необходимый для отчетности процент раскрываемости сохраняется.