«Кто кого там насиловал, еще неизвестно», — подумал Грин. Он вполне отдавал себе отчет в том, что Анна далеко не проста. И то, что произошло на яхте, к сожалению, осталось на яхте. Но в результате Бастиан исчез, а Анна как ни в чем не бывало вернулась домой. Дилану в итоге удалось раздобыть ее документы — она легко прошла через ПТСР, однако начала страдать хроническими болями. Обошла все онкологические центры Франции, Германии и США, но опухоли не нашли, хотя часть анализов оставалась неоднозначной. Жалобы на головные боли подтвердил Кристиан. Значит, в ней точно что-то сломалось. Но после краткосрочного лечения в клинике Анна за психиатрической или психологической помощью не обращалась, сторонясь коллег.

Жаль. Ему хотелось заглянуть ей в голову. Хотя бы затем, чтобы понять, почему именно она. Показания Мейсона были неоднозначны. Она просто подошла под портрет. Просто под портрет? И для этого такие сложности? Он рассказал, что действительно отнес ее в тайную комнату, о наличии которой узнал от Кеппела. Действительно срезал лицо, потом перенес тело в ванну, где тщательно вымыл, вытер микрофиброй. Потом использовал крем. Его показания не оставляли пространства для двойной трактовки. Он подтвердил и встречу с Готье: помощника Анны он нашел сидящим на ее трупе, Готье прижимал к лицу Анны подушку. По меньшей мере тот вечер удалось восстановить в деталях.

По Грант все оказалось тоже понятно. Информацию о двойной игре Мейсон получал по своим каналам. В силу работы в сфере мероприятий он общался с самыми разными людьми. И в том числе имел неформальные связи с наркокартелями, причем на всех уровнях. Во время одной из встреч он увидел Грант. Это было почти год назад, именно тогда она попала в список. Мейсон умолял полицейских не говорить Теодоре о его связи с наркобаронами, и Грин не видел причин не выполнить его просьбу. На фоне той массы фактов, которые вывалил на следствие убийца, можно было пойти навстречу в мелочах. При этом Мейсон утверждал, что он не имел понятия о том, каких именно жертв выбирал для себя Бастиан. А на вопросах, связанных с намеками на третье лицо, «ломался» так же, как и Вест. Только кодовой фразой была именно эта: «Иногда он делает то, что должен. И даже сам не знает почему» — в разных вариациях.

— Два убийцы, два разных почерка, единая история, — задумчиво проговорил детектив, возвращаясь в реальность. — Следы психологического воздействия на обоих.

— Это утверждать это рано, — отозвалась Стич. — Ваш профиль не складывался, потому что способ убийства, жертвы, мотив — все это чужеродно. Как для одного, так и для второго. Я не оправдываю их, оба убийцы, оба хотели убивать. Но они — плохие актеры, которые кое-как освоили сцену. У вас нет такого ощущения?

Карлин поднял на нее внимательный взгляд, а Грин отвернулся к окну. Он думал об этом. Но любая гипотеза должна быть подтверждена.

— Подождем заключения психиатра, — сказал он и поднялся с места. — Работайте.

Глава двадцатая

НАСТОЯЩЕЕ. АКСЕЛЬ

Несколько дней спустя

— Ты должна была сразу мне сказать обо всех своих подозрениях.

Кажется, впервые за время их знакомства Арабелла выглядела подавленной, но Грина это не останавливало.

— Ты изначально знала, что убийцы — пешки, что в этом расследовании все не так просто, есть третья сила, которая влияла на происходящее, на всех задействованных людей.