Ладно.

Мы открываем филиал в Париже. Смешно, правда? Обычно из Парижа компании распространяются на страну, а там и на Европу. А сейчас наоборот. Беременность не мешала мне сделать свою работу превосходно. Я отличный специалист и хороший руководитель. Крис мной гордится.

Этот блокнот тоже придется сжечь.

Глава двенадцатая

НАСТОЯЩЕЕ. АКСЕЛЬ

Марк с пристальным вниманием смотрел ему в глаза, но ничего не говорил. Сразу после планерки, раскидав задания и собрав свежие данные, Аксель предложил профайлеру отлучиться, чтобы спокойно пообщаться. Они закрылись в вип-комнате работающей круглосуточно «Черной дыры». Заказав крепкий чай и легкую закуску, Грин просто сказал:

— Спрашивай.

Решение скрывать все до конца пришлось отменить: Марк считал истину по неосторожному взгляду. Акселю не удалось скрыть эмоции, и это стало ошибкой. Но с другой стороны, любую бездну можно преодолеть, если есть с кем ее разделить.

— Но ты…

— Да, — прервал Грин, — знаю. Должен доложить и самоустраниться, потому что необъективен. Не могу.

— Нет, я не об этом. — Марк покачал головой, сделал глоток из чашки, чтобы получить время на обдумывание следующей фразы. Провел пальцами по аккуратно постриженным волосам, на мгновение закрыл глаза, а потом снова посмотрел Грину в глаза. — Я не верю в совпадения.

— О чем ты?

— Женщина, которую ты любил, погибает в твоем городе при загадочных обстоятельствах. Ее убивает предположительно любовник. Думаешь, ты тут ни при чем? Думаешь, игры не с тобой?

Аксель глубоко вздохнул.

— Анна подходит на роль жертвы, — будто нехотя выдал он. — Яркая, импульсивная, но совершенно иссушенная внутри. Когда мы были вместе, мне казалось, что вместе с любовью я отдаю ей часть своей жизни, свои дни и часы, может быть, годы. Уезжая с отрядом, я пробуждался, восстанавливался. Возвращаясь к ней, растворялся в нашем мирке, но постепенно распадался. Она выбрала работу и, наверное, тем самым дала мне самый мощный из возможных импульсов.

Марк понимающе улыбнулся, а Грину вдруг захотелось его ударить. За то, что видел больше других. За то, что видел ту червоточину, от которой Аксель отгораживался столько лет. Или всю жизнь? Того настоящего парня, который запал на взрослую женщину, ослепительную, роковую. Того парня, которого никто не должен знать. Никто не имеет права смотреть ему в глаза и называть по имени. Марк видел его как на ладони. Профайлер.

Пришла запоздалая мысль: Карлин не тот, кто станет обращать внимание на такой пустяк, как конфликт интересов и излишняя заинтересованность. В деле Рафаэля погиб его сын — и профайлер все равно остался в команде. Да, неофициально. Да, после перерыва. Но остался и продолжил свою работу. Потому что не мог иначе.

Потому что никто из них не может иначе. Они выбирают эту работу не разумом, а нутром, даже не сердцем. Это решение крепнет, вырастая из глубоких травм. Иногда Аксель был вынужден признавать, что они с Марком похожи. Похожи больше, чем хотелось бы, несмотря на внешние различия.

— Ладно, — нехотя проговорил Карлин. — Но мы не имеем права отбрасывать эту версию.

— Составляй профиль убийцы, — сказал Грин и тут же на себя разозлился.

— Мне нужно место преступления. Не понимая, где он ее убил и почему перенес в спальню, я не вижу полной картины. Тресс так ничего и не выдал?

Аксель помрачнел и посмотрел в потолок.

— Ищут.