— Понимаю… — Кикоть думал о чем-то своем.

— В общем так, Витя! — Афанасьев сел за свой стол. Вытащил из дорогого портсигара сигарету, но курить не стал. — Забудь о своих мелких придирках к Громову. Все это чушь. Будет время, потом вновь поднимешь свои вопросы. Им сейчас совсем другие люди заинтересуются! А ты вот что… Вылетай в Афганистан, сегодня же. Громов и остальные спасенные пленники сейчас находятся в Мазара-Шариф. Лети туда, поговори с каждым. Нужно понять, кто и что там видел. Что слышал. Все, что посчитаешь важным, в рапорт. А меня в вышестоящий штаб вызывают. Сегодня будет знатный разбор полетов по этому вопросу. Чую, полетят головы…

— Понял, товарищ полковник. Разрешите идти?

Глава 21

Разговор по душам

Едва мы прибыли на авиабазу, как нас вкратце опросили. Все записали.

Потом дали указание избавиться от наших грязных и вонючих обносков. Сначала всех отправили в баню, чтобы помылись, побрились и привели себя в порядок. Затем мы переоделись в чистую военную форму второй категории. А уже потом всех шестерых сопроводили в медчасть, где нам оказали качественную медицинскую помощь.

И уже после этого нас отвели в столовую, где всех накормили и напоили. А вот отдохнуть, к сожалению, не дали. С нами постоянно находился офицер и двое сопровождающих солдат. С оружием.

После всех мероприятий, всех собрали в подвальном помещении штаба, заперли дверь на ключ, а рядом поставили рядом вооруженную охрану. Внутри были только столы и стулья, ну еще на стенах висели агитационные плакаты призывающие советский народ бороться за права братского народа Демократической Республики Афганистан.

Я обратил внимание, что на стене висели часы. Сейчас была половина первого дня.

— Ну, этого стоило ожидать, — вздохнув, произнес Корнеев, когда нас закрыли. — Они не знают, кто мы. Сейчас попытаются понять, кто мы такие, при каких обстоятельствах пропали, когда, где… Оперативно соберут информацию.

— А если нас в дезертиры запишут? — спросил Шарапов.

— Поверь, мы уже там! — хмыкнул я. — Это первое, что нам приписали, когда обнаружили. С дезертирами всегда поступали одинаково, не зависимо от того, какие были войны.

Документы, что я изъял у того американца и наградной пистолет Иззатуллы я прихватил с собой. Жаль, карту из планшета старика я бросил еще до того, как мы угнали ЗиЛ. После побега у меня совсем не было времени изучить документы внимательнее — я даже не знал, что в них. На пункте выдачи чистой одежды, хромая, я подошел к старшему офицеру и заявил, что эти предметы имеют особую важность. Их нужно приобщить к будущему делу и передать в контрразведку. Тот отнесся с пониманием и заявил, что они во всем разберутся.

Конечно, разберутся, у них выбора другого нет. Большой огласке наше возвращение не предадут но, тем не менее, и прятать нас не имеет никакого смысла.

— Интересно, кто с нами будет разговаривать?

— Скорее всего, военная контрразведка… — задумчиво произнес Паша. — Нас могут посчитать завербованными агентами. Вдруг кто-то из нас принял ислам и теперь намерен разрушать свою страну во имя чужого бога? Такие вещи у нас строго контролируются. Так что готовьтесь, мозги будут полоскать всем и каждому.

Это понимали все. С пленными, вернувшимися обратно к своим, всегда так.

Возможно, кого-то комиссуют — мол, все, хватит. Отвоевались. Кого-то будут мурыжить дальше. А кому-то повезет… Или не повезет. Тут уж как посмотреть.

Примерно часа через два, когда мы все обсудили и некоторые из нас успели задремать прямо на столах, раздался звук отпираемого замка.