– Выстрел! – проорал Савва!

– Выстрел! – донесся со стороны крик от Уфимцева.

Два роя картечи влупили в упор по туркам, разрывая их тела тучей свинца.

С большого полукруга по ним же сейчас били из ружей и штуцеров стрелки. На береговом участке шагов в сто длиной творился самый настоящий кровавый ад. Полторы сотни турок, успевших высадиться с трех кончебасов и с семи больших лодок, выкашивались плотным прицельным огнем.

– Ядро! – рявкнул Савва.

– Ядро давай! – орал Уфимцев Михаил.

Десант должна была теперь добивать пехота, а у канониров появилась особая и очень важная цель. Если сейчас на кончебасах очухаются османские пушкари, то ребятам мало точно не покажется. Дадут они залпом по берегу картечью, сметая остатки своих и егерей, вот тогда будет здесь месиво!

– Шевелись! Быстрее, братцы! – кричали командиры расчетов. Наводчиками был установлен новый прицел. В ствол вслед за ядром был забит плотный пыж!

– Заряжено! – крикнул Яша, отскакивая от орудия.

– Выстрел!

«Бам!» – первое ядро полупудового единорога ударило в носовую часть черного кончебаса, ломая и сметая все внутри.

«Бам!» – десятифунтовик ударил в бок меньшего, в серой окраске.

– Егеря, в штыки! Ура! – Лешка защелкнул на дымящийся ствол штуцера клинковое лезвие и выпрыгнул из-за укрытия.

– Ура-а! – несся со всех сторон клич русских солдат.

– На! – штык с хрустом вошел в грудь турка. Вырвав его из тела, Алексей пригнулся, пропуская над собой удар сабли, и, выпрыгивая вперед, ударил прикладом турецкого офицера в висок. На берегу в это время добивали остатки десанта. А из степи со свистом и гиканьем накатывал засадный казачий эскадрон.

Турецкая конница готовившаяся поддержать своих и уже переплывшая треть реки, пыталась в это время развернуться обратно.

Попробуйте совершить этот маневр на глубине! Не один десяток всадников попал при этом под ноги своих же или соседских коней и утонул в пучине.

– Один серый уходит! – Хлебников, указывая на цель, протянул в сторону реки свою ладонь. – Хрен с ними, с баркасами, топите сначала кончебас, ребята!

– Сделаем, вашбродь! Сейчас, сейчас, сейча-ас, – протянул Савва, накручивая винт вертикальной наводки.

Ствол чуть поднялся, и он показал ладонью боковым канонирам:

– Чуть правее, робяты! А ну еще-е дайте, еще-е маненько. Стой! Выстрел! – и поднес пальник к зажигательной трубке.

Бам! Большое ядро пробило один борт кончебаса, разорвало по своему ходу двух гребцов и буквально снесло в реку противоположный борт судна. Над рекой стояли вой и стенания. Единороги продолжали бить, бить и бить по реке, топя на ней баркасы и большие лодки. Последние две из них достигли середины, и Егоров отдал команду:

– Прекратить стрельбу! Всем осмотреться!

– Лекаря, лекаря! – кричали в нескольких местах.

Команда Мазурина, закинув за спину свои ружья, кинулась на зов.

– Всех пленных вон туда отводите! – показал рукой в сторону большого штабеля бревен Егоров. – Лужин, ну чего ты его там все путаешь, куда он от нас теперь денется?! – крикнул он Цыгану, сидящему на спине у здоровенного турка.

– Да он брыкался шибко, вашвысокоблагородие! – буркнул Федор, ослабляя узел на ременной стяжке. – Я ему по-хорошему говорю: ты сабельку, дескать, брось, мило-ой! А он меня ею пыряет, зараза. Ну вот я и осерчал тут маненько.

– Ладно, сердитый ты наш, османа к штабелю, а сам бери всех своих и прочесывай берег в одну и другую сторону, – приказал ротный.