Четвертый день шла у сооружаемой пристани суета. Егеря забивали у берега прочные сваи в глину. Выравнивали берег, складывали неподалеку штабели из бревен и досок.

– А если не сунутся, Алексей Петрович? Вдруг они почуют неладное? – Бестужев вглядывался из-под руки в противоположный берег. – Все-таки столько времени уже здесь мы этот шум наводим, а их все не видать, словно бы они вымерли.

– Здесь они, здесь, гады, – проворчал сквозь зубы Егоров, оглядывая перед собой в подзорную трубу окрестности. – А ну-ка на, сам погляди. Вон тот островок, заросший камышом, справа видишь? Там еще протока узкая есть чуть выше по течению. Ты приглядись вокруг нее повнимательней!

Минуты три Бестужев оглядывал реку и наконец воскликнул обрадованно:

– Есть, есть, вижу я их! Лодка большая в протоке стоит среди камыша, а на самом острове голова мелькнула. Точно ведь там сидят и за нами с него наблюдают! А чего это они не лезут тогда?

– А зачем? – улыбнулся Алексей. – Ждут, когда мы хоть что-то здесь построим. Место это привычное, здесь когда-то наш мост на Очаков стоял. Причал у нас почти что уже готов. Строительный материал на берегу складирован. Люди за эти дни расслабились, угрозы для себя они не видят. А те два десятка, что здесь охрану несут, совсем уже на солнце разморились. Службу спустя рукава тащат, половина их, вон, вообще мундиры поснимала, а половина так вообще дрыхнет. Причем в наглую ведь спят, поросята! Совершенно реально дрыхнут. Мне вот даже кажется, что я сам тут их храп слышу. Будь я на месте вражеского командира, тоже с ударом пока не спешил бы. Зачем? Когда всех можно одним разом накрыть. Но вот теперь нападения ждать уже точно можно, – размышлял он вслух. – Какое у нас завтра число?

– Второе августа, – ответил поручик.

– Точно, Ильин день. Вот именно завтра и можно их ждать! – кивнул Алексей. – Давай, двигай к Касперову, скажи, чтобы он эскадрон держал в полверсте от пристани. Самое опасное время к рассвету, пусть они всех коней под седлами там держат. Как только выстрелы услышат, пусть к нам поскорее скачут. Сомневаюсь, конечно, чтобы турки сюда свою конницу пустили, хотя кто их там знает. Увидят, что их десант здесь бьют, могут и на подмогу прийти. У них конница добрая, быстро через реку перемахнет.

На берегу горели костры. Возле них прохаживались караульные. Ночь была теплая и звездная.

– А вода здесь какая! Словно бы парное молоко! – рассказывал Архип. – Я вчера после караула в реке ох и долго сидел. Хорошо! И тело отдыхает после жары.

– Смотри, Архипка! Тут знаешь какие рыбы большие водятся?! Враз могут отхватить, чего у тебя там топорщится, – с серьезным видом произнес Терентий. – Неужто не веришь? Да вон хоть у Сома нашего спроси, он-то в этих рыбах толк знает, сам ведь родом с Волги.

– Тише вы, шалопаи! – остепенил караульных Макарович. – Расшумелись тут, реку дозорным мешаете слушать! А им ухо востро держать надобно, чтобы турку самыми первыми заметить.

– Дядь Вань, да мы же это специяльно, как бы особливо так веселимся, – оправдался широкоплечий егерь. – Чтобы ежели турка вдруг засумневается, так услышит, как мы здесь шуткуем, ну и решит, что его здесь уже точно сейчас никто не ждет.

– Тише, Терентий, тише вы все же шуткуйте, – остепенил его старший сержант. – Чтобы слухачам нашим не мешать на берегу, им ведь нужно загодя плеск на реке распознать.