Сложилась парадоксальная ситуация. Русские войска разбили все основные полевые армии неприятеля на правобережье Дуная. Они взяли в осаду его главную крепость в Силистрии и открыли путь вглубь земли Османской империи, но, не добившись окончательной победы над уже деморализованным противником, армия уходила на свой берег.

— Не дал добить их высокопревосходительство турку! Оправятся они, а опосля сызнова их штыком отсель выковыривай, — ворчали солдаты в отходящих колоннах.

Русские полки и батальоны переправлялись на левый берег. Многие из солдат и офицеров шли в кровавых повязках. Командира особой роты егеря несли сами на носилках. Лёшке было плохо. Сказывалась большая кровопотеря.

— Ничего-о, сдюжит их благородие! Спиридонович говорит, что организма у них молодая и крепкая, — успокаивал солдат Карпыч. — Быстрее бы на свой берег, что ли, уйти. Как бы не растрясли мы ненароком господина поручика. Поаккуратнее там, Саввушка! Чай не со свово промысла возвращаешься, не с мешком за спиной.

— Да я стараюсь, дядь Вань! — пробасил здоровяк-помор, стараясь ступать с осторожностью. — Дорога только вся в рытвинах, да ещё и скользкая!

Со вчерашнего дня над придунайской низменностью зарядило дождём. И все дороги вмиг превратились в настоящее мучение для войск. Многое из трофейного имущества приходилось теперь бросать на обочинах. Старались выволочить пушки, на них учёт у главного интендантства армии был особый. Вот и упирались десятки измазанных с ног до головы грязью солдатиков, глядя с тоской вперёд. А до берега им были ещё долгие и долгие вёрсты.

Перед императрицей Румянцев оправдывал своё отступление тем, что у него в пехоте оставалось всего тринадцать тысяч бойцов, из которых многие были пораненные и больные, и просил удвоить свою армию: «…то не удвоить, а утроить надобно армию; ибо толико числа требует твёрдая нога, которой без того иметь там не можно…» В ответ же Екатерина справедливо напомнила ему, что при Кагуле у него вообще во всей армии было всего семнадцать тысяч солдат против ста пятидесяти турецких, но в целом доводы командующего она поддержала.

Оправившиеся от разгрома османы перешли в наступление, но предпринятые ими атаки в июле на Хыршов, а в августе месяце — на Журжу закончились для турок неудачей.

На правом берегу Дуная оставался единственный занятый русскими войсками бастион — укрепленное Гирсово. Этот населённый пункт был крайне важен для Румянцева, как плацдарм для будущего наступления осенью. И оценив по заслугам двойную победу Суворова под Туртукаем, командующий поручил ему оборону этой крепости, переведя с командования резервной дивизией в главный корпус.

В это самое время Егоров Алексей лежал в своей комнате на постели. Прошло уже три недели, как особая рота вернулась в Бухарест к месту квартирования.

От помещения в армейский госпиталь поручик наотрез отказался, и теперь его ежедневно навещал Дементий Фомич, делая перевязки и процедуры совместно с ротным лекарем. В соседних трёх избах находилось на излечении ещё около дюжины егерей, так что забот у врача здесь хватало.

— Прямо отдельный лазарет мы тут с вами устроили, Алексей Петрович, — ворчал армейский эскулап, срезая ножницами узелок шва на ране. — Хоть отдельный штат под ваших стрелков запрашивай. Так ведь интендантство-то не расстарается, — и он дёрнул щипчиками за кончик нитки.