― Пап, ты можешь идти, ― говорит Ангел, не оборачиваясь.

Я перевожу взгляд на мужчину, который с беспокойным лицом слушает сына и исчезает

за дверью.

― А где Егор? ― спрашивает Ангел.

Я напрягаюсь, и он это замечает, но терпеливо ждет ответа. Что я могу сказать ему? Что

Егор испугался и решил «выйти» из команды? Что он бросил Ангела? Нет. Я знаю, какую боль

причиню  этими  словами  Ангелу…  Я  не  имею  права  так  поступать  с  ним,  но  и  лгать  тоже

нехорошо.

― Он… ― бормочу я. ― Он… у него дела, ― и для достоверности пытаюсь улыбнуться,

но губы предательски дрожат.

Ангел  пристально  смотрит  на  меня,  он  начинает  подозрительно  щуриться,  и  вскоре  его

глаза становятся узкими, как щелки.

― Ты врешь, ― уверенно говорит Ангел.

―  Нет,  с  чего  ты  взял?  ―  к  сожалению,  я  ужасная  лгунья.  Ну,  или  просто  Ангел  так

хорошо меня знает.

― Я вижу, ― отвечает он.

Я  не  могу  больше  смотреть  на  него  и  отвожу  взгляд  в  сторону.  Моя  ложь  раскрыта.  Я

сдаюсь.

― Он сказал, что не может видеть тебя… таким, ― хрипло произношу я.

Я слышу судорожный вздох, и мое сердце мучительно рвется на части.

― Понятно, ― только и говорит Ангел.

Я в замешательстве поднимаю голову и не могу понять, серьезно он, или пытается скрыть

свое глубочайшее разочарование от услышанного. Я долго смотрю на него, но так ничего и не

выясняю.

― Ты не расстроен? ― удивленно вопрошаю я.

― Меня в очередной раз бросили, ― говорит Ангел, глядя прямо мне в глаза. ― Конечно,

я расстроен. Но я не вправе осуждать его.

―  Вправе!  Егор  не  должен  был  так  поступать,  ―  в  порыве  зашкаливающих  эмоций  я

подхожу к инвалидному креслу и останавливаюсь в шаге. Ангел и я напрягаемся. ― Настоящие

друзья не оставляют в беде, ― тихо говорю я.

― Давай не будем об этом, ― просит Ангел.

Я киваю.

― Хорошо.

Он вздыхает и начинает катить кресло, и я вижу, что это дается ему с трудом. Поэтому я

обхожу его и становлюсь сзади.

― Что ты делаешь? ― спрашивает Ангел, когда я беру дело в свои руки и качу коляску

вместо него.

― Помогаю, ― отвечаю я спокойно.

Это так непривычно, и я жутко переживаю, но пытаюсь сохранять спокойствие.

― Не нужно. Я могу сам, ― говорит Ангел без должной уверенности.

Я хочу сказать ему, что он не может, но поджимаю губы и проглатываю эти слова.

― Все нормально, Ангел, ― говорю я, и мы выбираемся из двора на главную улицу.

Мимо нас проходят люди, и они косятся на Ангела.

Неожиданно он фыркает.

104

― Что? ― спрашиваю я.

― Все так смотрят… ― хмуро поясняет Ангел. ― Этим они лишний раз дают понять, что

я урод, ― снова фыркает. ― Как будто я сам этого не знаю.

― Ты не урод. Не говорит так.

― Урод.

― Не урод.

―  Мы  можем  спорить  бесконечно,  ―  угрюмо  констатирует  он,  и  я  жалею,  что  не  могу

видеть его лицо. ― Я не хочу спорить.

Мы молчим.

―  Куда  пойдем…  поедем…  где  будем  гулять?  ―  интересуюсь  я,  стараясь  быть

максимально осторожной в словах.

― Без разницы, ― равнодушно отзывается Ангел.